Интерлюдия

Отмерить на весах муку, сахар и шоколад.

Аккуратно расставить взвешенные порции.

Составить список действий, чтобы правильно рассчитать время.

Тогда никаких ошибок быть не должно.

Но есть нюанс, тут подмешена ложь.

Чего стоит правда, в которую подмешана толика лжи.

Я пеку их одно за другим, маленькими порциями, аккуратно, нигде не оставляя неровностей, покрывая слоем горького шоколада.

Сахарная пудра сверкает словно снег.

Сахар, которым и их посыпаю, очень похож на снег.

Наверно, он может покрыть и спрятать всё.

Думаю, это трусость.

Я даже приняла уже свою трусливую сторону.

Она. Моя подруга.

Зная это и пытаясь скрыть, я, кажется, пытаюсь свалить на неё своё чувство вины.

Наверно, я всё ещё цепляюсь за те сладости.

Но есть ещё то, чего я хочу.

Вот почему я буду делать то, что могу.

Я могу только до этого момента, остальное зависит от тебя.

Сказав ей это, я отворачиваюсь.

И начинаю вспоминать свой первый разговор с ней.

Как и сейчас, тогда мы были вдвоём.

Никто не знает об этом разговоре, кроме нас, даже он.

Сейчас, как и в тот раз, я вижу беспокойство на её лице.

Стараясь успокоить её, я говорю так мягко, как только могу.

Всё хорошо, если ты можешь улыбаться ярче, чем в тот раз.

— В следующий раз мы вручим самодельное печенье, верно?

Да, так правильно.

А значит, это и есть мой рецепт.

Осторожно засыпать сахар дрожащими руками.

Даже если получится не очень хорошо, ничего страшного.

Было бы лучше, если бы получилось красиво.

Но, наверно, не получится.

Потому что тут очень многое смешано.

Я пытаюсь собрать сладости, милые вещи, те, что тебе нравятся.

Как я и думала, это невозможно.

Отщипнуть тут, отрезать там, всё получается неровно. Горько и сладко.

Я не слишком умна. Наверно, я всегда была такой.

Вот почему у меня никогда не выйдет правильно.

Я не знаю, что такое «правильно». Но это точно неправильно.

Потому я всегда кладу приправу, какую только знаю.

Чтобы не дать понять никому. Чтобы не дать понять ему.

Молоко и сгущёное молоко. И немного горького кофе.

Понемногу смешивая белый крем с чернотой.

Изначальной белизны уже не восстановить.

Сколько ни разводи, сколько ни добавляй, он обязательно вспомнит горечь.

Это нечестно, и для меня, и для неё.

Но эта нечестность возникла из-за любви.

Я хочу любить тебя. И я, и мой друг.

Говорить, смотреть. Мой взгляд улавливает серьёзное выражение на лице, и я немного вздрагиваю.

Как и в тот раз, я удивлюсь, если получится хорошо.

Всё совершенно иначе, ни малейшего сходства со мной.

Вот что меня привлекло, и я быстро влюбилась.

В самом начале, когда я впервые говорила с тобой, я так нервничала, что едва могла разговаривать. Наверно, то же касается и остальных.

Я хочу улыбнуться посерьёзнее, но мне не хватает уверенности даже для своей обычной улыбки.

Но наверно, путь, на котором и я, и она улыбаемся, был бы таким же.

— …Угу. Я попробую, своим собственным способом. Спасибо.

Не знаю, правильно это или нет. Но таким и будет мой рецепт.