Глава 3. Меланхолия наездницы на драгуне

На всякий случай Тору старался делать вид, что удивлен, и говорить соответствующе:

— Так это здесь?..

Хоть актерским мастерством он и не отличался, такая мелочь была по зубам даже ему.

Они пытались изображать путников, пытавшихся пройти сквозь лес, случайно атакованных фейлами и решивших после битвы пойти вместе со своей спасительницей.

— А что? Со временем безмятежность этого места начинает нравиться больше суеты, — заявила женщина по имени Доминика, обернувшись и приятно улыбнувшись.

Похоже, она не понимала, что Тору лишь отыгрывает роль.

— В городах слишком много обязанностей. Они утомляют меня.

Перед отрядом Тору и Доминикой стоял особняк.

Для поместья правителя он казался весьма компактным... вернее, даже маленьким.

Из-за затянувшейся войны многие феодалы успели построить себе особняки, похожие, скорее, на крепости. Более того, многие из них превращали свои города в части замков, и выходило, что горожане ютились между двумя стенами, защищавшими их правителя.

Но только не Доминика Скода.

У ее поместья отсутствовали внешние стены, ров, внутренние стены. Ее беззащитный дом просто стоял посреди поляны в самом центре леса.

Впрочем, если подумать... ее особняку не нужна была защита.

Сам лес играл роль как внешних стен, так и рва. А как можно понять из атаки ортросов, незадачливая армия могла и вовсе не добраться до поместья. Если подумать над тем фактом, что жилища наездницы на драгуне сторонились даже лесные фейлы, то можно понять, насколько сильна незримая защита этого места.

«Сюда тяжело попасть, но и уйти будет непросто. Нужно сразу поразмыслить о путях отступления», — подумал Тору, глядя на плотный лес вокруг себя...

— Брат, — обратилась к нему шепотом Акари.

Тору заметил, что она куда-то указывала пальцем, и осторожно перевел взгляд.

Фигура идущей перед ними Доминики начала мерцать.

Серебряную броню, покрывавшую ее тело, окутало голубое свечение... магический свет постепенно искажал ее форму, заставляя причудливо переливаться в воздухе и плыть по телу Доминики. Наконец, превращение закончилось, и броня обратилась несложным светлым одеянием.

«Так это... магия драгуна...»

Тору был наслышан о ней, но своими глазами видел впервые.

— Слуг у меня тоже нет. Простите, что не смогу оказать вам роскошный прием, — сказала Доминика, лично открывая дверь особняка и жестом приглашая отряд Тору внутрь.

Однако затем она увидела, что Чайка продолжила ошарашенно стоять на месте, а Тору до сих пор поддерживал гримасу искреннего удивления. Нахмурившись, она с подозрением спросила:

— Что такое?

— Мы просто удивлены, — высказался за всех Тору.

— Если не считать расположения, то разве мой особняк чем-то необычен?

— Нет. Дело не в этом...

— Ошарашена. Превращение, — вдруг добавила Чайка, кивнув.

Доминика, наконец, поняла происходящее.

— Что? А... а-а. Ясно, — Доминика кивнула с понимающим видом. — Понятно. Нехорошо вышло. Я немного... забылась.

Скорее всего, то «переодевание» было для нее совершенно обыденным делом. Сродни снятию плаща при входе в дом, а вовсе не поводом для гордости.

— Простите, что напугала. Из-за того, что я живу одна... я порой забываю о том, как мою магию воспринимают остальные, — с улыбкой проговорила Доминика.

Внутри особняка было прохладно, и никаких признаков жизни не наблюдалась. Царила полная тишина. Если бы здесь оказался ничего не подозревавший человек, он бы подумал, что особняк заброшен. Похоже, Доминика не соврала, когда сказала, что у нее нет слуг, и что она живет здесь одна.

— Мы очень благодарны вам за то, что вы не только спасли нас, но и разрешили остаться, — произнес Тору как можно более учтиво.

«И все-таки... как ее атаковать?» — с ужасом подумал он.

Возможно, у Доминики были «останки».

А значит, могло случиться так, что отряду Тору пришлось бы сразиться с ней, чтобы забрать их... Но с учетом того, что наездники на драгунах почти неубиваемы, нападение, в идеале, должно быть внезапным. Им нужно напасть на нее тогда, когда она не ожидает этого, и одолеть до того, как она начнет защищаться. В идеале, им нужно было напасть на нее даже до того, как она узнала бы об их существовании.

Но теперь, когда они встретились с ней лицом к лицу, вариантов неожиданных атак осталось немного.

«Может, нам нужно сыграть на ее слабости?..»

Засады могли быть самыми разными. Под неожиданными атаками понимались не только нападения в неожиданный момент или в неожиданном месте, но и неожиданные психологические. Они могли попытаться втереться в доверие к Доминике, а затем внезапно прикончить ее.

Диверсанты не считали такую тактику нечестной или презренной.

Их сила заключалась в том, что они были готовы отбросить всю свою гордость ради достижения цели.

— Тору, Тору, — вдруг дернули его за рукав как раз в тот момент, когда он прикидывал в голове варианты нападений.

Это была Чайка.

— Удача. Спокойно поспать, — произнесла она с радостным видом.

Но Тору в ответ слегка (чтобы не заметила Доминика) нахмурился и прошептал беззаботной девочке:

— Слушай...

— М?

— Я не понимаю, как ты можешь так легкомысленно радоваться. Помнишь ли ты о своей цели, Чайка Трабант? — спросил он, не забывая о Доминике и стараясь звучать как можно тише.

— ...М?

— Я о том, что у этой наездницы могут быть останки! Ты понимаешь, что у нас уже нет возможности напасть на нее исподтишка? Что мы оказались в самом логове врага?

— ...О, — ударив правым кулаком о левую руку, Чайка кивнула. — Память. Конечно, память. Невозможно забыть.

— Признайся, ты ведь забыла, — сказал Тору, поражаясь ее беспечности.

На самом деле он понимал, почему Чайка после стольких дней марш-броска радовалась возможности поспать в нормальной комнате. Из-за неожиданного появления отряда Жилетта им не удалось провести ни ночи в гостинице предыдущего города.

— Но Тору.

— Что?

— Переговоры. Возможны. Ты говорил.

— ...А, — обронил Тору.

Кстати, да. Он сам говорил ей о том, что до насилия дело, возможно, не дойдет.

Возможно, Тору погряз в мыслях о том, как ему «победить столь могущественного врага» после того, как Доминика смогла разогнать стаю ортросов, даже не притронувшись к оружию. Диверсанты добивались своей цели любыми методами, и если Тору не рассматривал ничего, кроме битвы, то, возможно, ему еще было куда расти.

— «Признайся, ты ведь забыл», — повторила ему его слова Чайка.

— Почему у тебя получается говорить бегло лишь такие вещи?!

— Больно, больно, нельзя, издевательство! — закричала Чайка, когда Тору принялся ввинчивать свой кулак ей в макушку.

— Действительно, брат, — вдруг вставила Акари. — Издеваться над тобой и терпеть твои издевательства дозволено лишь мне.

— Ты о чем вообще?

— Ты забыл о сестре и трогаешь совершенную незнакомку, — произнесла Акари с равнодушным видом.

По всей видимости, она злилась на него, но из-за ее неумения отображать эмоции, уловить на ее лице хоть что-нибудь было очень трудно.

— Это высшее унижение. Моя сестринская гордость сильно задета. Я требую извинений и компенсации.

— Не понимаю я твою гордость. И что еще за извинения и компенсация?

— Конкретнее, ты должен прошептать мне: «Я был таким дураком, Акари, ты для меня важнее всего на свете», — а затем мы с тобой должны основательно потискаться, пощекотаться и пообниматься.

Возможно, она произносила все эти слова всерьез, но из-за того, что говорила их таким тоном, словно зачитывала скучный учебник, прозвучала ее фраза жутковато.

— Это не тянет ни на извинение, ни на компенсацию, — отозвался Тору, глядя на сестру прищуренным взглядом.

А затем, словно в ответ на весь их разговор...

— Кстати... кто вы такие? — спросила их Доминика.

— ...

Отряд Тору переглянулся.

— Вы не похожи на торговцев... во всяком случае, торговцы так глубоко в лес не забредают.

Из-за того, что встреча с Доминикой получилась такой неожиданной, они не успели обсудить свое «оправдание», которое должно было объяснить их появление. Вернее, Тору по пути успел придумать несколько вариантов, но у него не было возможности рассказать о них Акари и Чайке.

«Что нам делать?..»

Без оправдания не обойтись — случайный человек не оказался бы в глубине леса, об опасности которого знали все местные жители. Отговорки в духе «ну, мы просто мимо проходили» или «мы заблудились» вряд ли бы на нее подействовали. Объяснить наличие оружия несложно — многие путники, отправлявшиеся в дальнюю дорогу, брали их с собой для самозащиты, так что об этом беспокоиться не стоило, но...

— Вы знаете... — вдруг обратилась к Доминике Акари.

Уловив на своем, как всегда серьезном, лице изумленный взгляд Тору, она тихо продолжила:

— Мы с ним — брат и сестра.

— ...Ну, это я уже поняла.

С учетом того, что, когда Акари назвала Тору «братом», она даже не пыталась говорить тише, эту часть рассказа она могла и опустить.

Но затем Акари...

— И надо же было такому случиться, что мы, сводные брат с сестрой, впали в пучину запретной любви.

...проговорила эти безумные слова с самым серьезным видом.

— Эй?!

Полностью проигнорировав изменившегося в лице брата, Акари тем же самым тоном продолжила:

— Но хотя нашу заветную любовь не одобрили ни семья, ни родственники, им не удалось загасить ее пламя. Она вспыхнула еще сильнее. Еще жарче, еще нежнее.

Речь Акари была ровной, словно ритм капель, падавших на доску. На лице ее все так же отсутствовали эмоции.

Неожиданный рассказ о «запретной любви брата и сестры» заставил выпучить глаза даже Чайку, но Акари все продолжала говорить:

— Мы были в таком отчаянии, что даже собирались вместе покончить с жизнью, но решили вместо самоубийства попробовать взяться за руки и бежать. В надежде отбиться от преследователей нашей семьи мы попытались пройти через лес, невзирая на опасность.

— ...Ого.

Доминика остановилась.

Если до этого она говорила с ними через плечо, то теперь развернулась к ним лицом.

Ее глаза выглядели так, словно она пыталась разглядеть их насквозь.

«Какого черта ты ей наговорила, идиотка?!» — спросил Тору Акари, старясь не шевелить губами.

«Прозвучало убедительно», — ответила Акари.

Похоже, она почему-то искренне гордилась своим рассказом.

«Любовники, бегущие от преследования, вполне могут забрести в опасный лес».

«С чего это?! И вообще, как ты умудрилась весь этот бред на одном дыхании выдать?!»

«На самом деле это фрагмент из любовного романа, который я сочиняю в свободное время».

«В какое время?!»

Тору не имел никакого понятия, что Акари таким увлекалась.

«Я уже успела основательно продумать около 30 томов».

«Сколько?! Тьфу, неважно. Нас теперь точно будут подозревать!»

Мало того, что им было тяжело устроить засаду, но если бы противник начал их остерегаться, то положение стало бы еще более невыгодным. Тору уже начал придумывать оправдание в стиле «извините, у нее очень богатое воображение», как вдруг...

— Ясно. Все понятно, — сказала Доминика и понимающе кивнула.

— ...Э? — Тору застыл с выпученными глазами.

В ответ Доминика еще несколько раз кивнула, а затем сочувственно продолжила:

— Тяжело вам, наверное, пришлось...

— Нет. Мы...

— Ни о чем не волнуйтесь. Я не ханжа и не собираюсь препятствовать вашей любви.

Несмотря на все опасения Тору, Доминика, похоже, полностью купилась на бредовую историю Акари.

Она не просто не сомневалась в ней ни секунды — она даже начала говорить так, словно пыталась подбодрить их.

— Вы можете укрываться здесь, пока ваши преследователи не потеряют след.

— А... хорошо. Спасибо вам, — сказал Тору и поклонился.

Хотя бред Акари ему все еще не нравился, ему не оставалось ничего другого, кроме как подыграть ей.

Но тут...

— Правда, в таком случае... — Доминика перевела взгляд на Чайку, которая единственная из всех еще не вошла в роль, судя по ее изумленному лицу. — Кто эта девочка?

— А... понимаете... — проговорил Тору с полуулыбкой, толкая Акари в бок.

«И как нам теперь представить Чайку?»

Чайка стала серьезной проблемой.

Несмотря на сопротивление Тору, он был готов согласиться войти в роль брата, оставившего родную деревню, семью и родственников и сбежавшего со своей любимой сестрой... но Чайка в эту историю совершенно не вписывалась. Естественно, объяснение в духе «это тоже моя сестра» здесь бы уже не помогло.

«Хм. Плохо», — Акари нахмурилась. — «Моя история состоит лишь из фривольных сцен с участием брата и сестры, ни для кого другого там места не нашлось».

«Дурацкая у тебя история», — огрызнулся Тору едва заметным движением губ, после чего повернулся к Доминике и сказал:

— Прошу вас, войдите в наше положение. Она... тоже бежала из своего дома.

Тору решил, что в такой ситуации будет лучше не придумывать на ходу запутанную ложь, а сказать правду.

И по возможности ограничиться лишь важными фрагментами этой самой правды.

— Нам повезло встретиться, и теперь мы путешествуем вместе.

— ...Ясно, — сказала Доминика после того, как осмотрела Чайку и ее драгоценный гроб, а затем кивнула. — У всех нас свои секреты... и часто о них бывает трудно так просто рассказать незнакомому человеку.

— Мы очень признательны вам за понимание, — сказал Тору и поклонился.

Даже без дополнительных расспросов было ясно, что у девочки, разгуливавшей с гробом на спине, неординарная история. Похоже, Доминика решила, что у нее сложная и запутанная ситуация, о которой непросто и неловко заявить вслух. Возможно, помогло и то, что Акари рассказала ей заготовку для своего воображаемого романа, пробудив ее фантазию.

Как бы там ни было... похоже, что в ближайшее время им оставалось лишь разыгрывать спектакль «влюбленные друг в друга и бежавшие из дома брат с сестрой плюс один человек».

«Брат», — на удивление уверенным голосом сказала Акари.

«Что еще?»

«То, что я сказала, называется констатация факта».

«Да отстань уже», — огрызнулся Тору, жалея о том, что не может крикнуть громче.

На борту машины «Эйприл», двигавшейся в сторону Ратисуна, находилось 6 человек.

По бумагам рыцарь Альберик Жилетт был командиром своего отряда — другими словами, агентство «Климан» дало ему право самостоятельно решать, как именно отряд будет выполнять поставленные задачи. Что за тактики он выбирал для выполнения заданий — им было не важно. Все остальные члены его отряда должны были беспрекословно слушать его приказы.

Однако Альберик не хотел, чтобы его отряд зависел от единоличных решений.

Конечно, бывали случаи, когда возникала необходимость отдавать прямые приказы, чтобы заставить кого-либо сделать что-либо... Но обычно Альберик обсуждал стратегию вместе с остальными оперативниками на совещаниях, которые собирались каждый раз, когда обстановка значительно изменялась. Он прекрасно понимал, что по всем меркам еще молод и неопытен, и потому предпочитал выслушивать разносторонние мнения своей неоднородной группы.

Поначалу из-за этой политики Альберику приходилось терпеть обвинения в «нехватке лидерских качеств» (возглавляла критиков Виви), но сейчас несогласных в его отряде уже не осталось.

— Итак... — протянул заместитель командира отряда Николай, окидывая взглядом лежащие на круглом столе документы.

Он до сих пор не оправился от ранения, полученного несколько дней назад в битве с диверсантом. Его мускулистая рука была обернута толстым белым бинтом, из-за которого казалась еще более крупной.

— Что у нас на этот раз изменилось?

Отряд сидел за круглым столом в следующем порядке (по часовой стрелке): Альберик, Виви, Зита, Николай и Леонардо. Матеус сидел за рулем, чтобы «Эйприл» не стояла на месте, но все прекрасно слышал и мог сам участвовать в совещании.

— Как обычно, очень много неопределенного, — сказал Альберик. — Наша задача — захватить позабытое наследие Проклятого Императора Артура Газа по имени Чайка Газ, а также разыскать останки Проклятого Императора, которые она пытается собрать. Но...

Альберик указал на лежавшие на столе документы, недавно полученные от агентства «Климан».

— О Чайке Газ информации практически нет.

Если сравнивать ее с тем днем, когда отряд Альберика приступил к заданию, то стопка документов неуклонно росла... но почти все новые материалы описывали поимку самозваных Чаек, а о настоящей они знали примерно столько же, сколько и раньше.

— Но почему этих фальшивых Чаек так много?

— Хороший вопрос... — протянул Альберик.

— Ага. Я именно об этом и подумал, — Николай с понимающим видом кивнул.

Действительно, в каком-то смысле представиться Чайкой Газ, рассказать о планах по возрождению империи и попросить денег — хороший шаблон для мошенников. Сам факт существования таких самозванцев не удивлял. Но их было слишком много. До того, как начать охоту на текущую Чайку Газ, отряд Альберика поймал двух самозваных дочерей Проклятого Императора.

Простые мошенники, которые хотели заработать денег, не должны так любить это имя.

Представляться Чайкой Газ так опасно, что это не стоило выгоды.

— Возможно, играет роль именно нехватка информации, — сказала Виви, девушка с роскошными волнистыми волосами.

Несмотря на то, что внешне она напоминала благовоспитанную знатную девушку, по профессии Виви была ассасином. Она никогда не рассказывала о своей жизни до того, как оказалась в отряде Жилетта...

— Я — Чайка Газ, — вдруг сказала она, надевая на голову неизвестно откуда взятый парик с серебряными волосами.

Затем она сложила перед собой руки, словно в молитве, и продолжила:

— Я изо всех сил стараюсь восстановить Империю Газ и продолжить дело своего отца. Дядя, дай денег.

— Ва-ха-ха-ха-ха!

— А-ха-ха-ха-ха!

Николай и Зита рассмеялись, тыча пальцами в Виви. Леонардо и Альберик ограничились смущенными улыбками.

— Шучу-шучу, — Виви сняла парик, а затем насмешливо показала язык. — Поскольку никто не знает даже того, реальный ли это персонаж, нарядиться в нее проще простого. Берем «сребровласую девочку» и все — можно идти обманывать людей.

Актерское мастерство и умение носить самые разные наряды были необходимыми навыками убийцы. Скорее всего, Виви и правда могла с легкостью обманывать людей, выдавая себя за Чайку Газ, если бы того захотела.

— Это, может, и так, — сказал Альберик. — Но с другой стороны... есть среди Чаек и те люди, которые на мошенников не тянут, и та, за которой мы сейчас охотимся, из их числа.

— Разве это не простые «символы» движения реваншистов Империи? — спросил Николай, вытирая оставшиеся после смеха слезы.

— Да, среди них есть те, которые подходят под это описание, — ответил Альберик, поднимая документы со стола.

На самом первом листе был список известных на сегодняшний день «Чаек».

Их было больше 30. Больше двух третей уже поймали. Большинство пойманных Чаек оказались лишь жалкими мошенницами, о которых только что шел разговор... но были и 3 других «Чайки Газ», которые к ним не относились.

Эти 3 покончили с собой после того, как их поймали.

Матеус был магом, специализировавшимся на управлении сознанием фейл. Существовали маги, которые умели делать то же самое с людьми... и они могли выудить из попавших под контроль людей любую информацию. Скорее всего, те три «Чайки» покончили с собой, опасаясь именно этого.

Во всяком случае, у них имелись тайны, которые они собирались защищать даже ценой собственной жизни.

Отряд Альберика считал, что это была информация о реваншистах Империи.

Собственно, отряд Альберика с самого начала послали на охоту за «Чайками» именно для того, чтобы подавить в зародыше возможные бунты, восстания и беспорядочные убийства с целью расшатывания общества, организованные реваншистами. Хотя на первый взгляд могло показаться, что «побежденные» не могут представлять угрозы, они вполне могли переманить на свою сторону северные страны, у которых хватило бы сил захватить небольшое королевство.

И отряд Альберика понимал, что сделать это куда проще, если у движения будет «символ», а также «регалии» в виде останков императора.

Вот только...

— Матеус.

— Да? — Матеус даже вздрогнул от того, насколько неожиданно к нему обратились.

— Ты ведь какое-то время выслеживал ее... ты видел, чтобы она контактировала хоть с кем-то, похожим на реваншиста?

— Нет. Такого не было, — сказал Матеус, почесывая бороду.

Альберик спросил его о наблюдениях за той Чайкой Газ, с которой они столкнулись в Дельсоранте. На самом деле они выслеживали ее лишь 3 дня, но отряду Жилетта еще никогда не приходилось наблюдать за перемещениями цели столь долгое время.

— Пока я за ней следил, она всегда действовала одна.

— А затем зачем-то наняла диверсантов, — глухо добавил Николай.

По результатам их расследования, после того, как Чайка Газ оказалась в Дельсоранте, она обратилась в местную гильдию и наняла Тору и Акари, брата и сестру, с чьей помощью напала на особняк графа Абарта. По всей видимости, тот юноша, с которым сражался Николай, был тем самым Тору.

Но... если она действительно «символ» реваншистов, то с ней на удивление небрежно обращались. Не очень понятно, как можно «символ» оставлять совершенно без присмотра и с полной свободой действий. Ее должны охранять, за ней должны следить... другими словами, рядом с ней так или иначе должны быть люди.

— Короче, у нее нет товарищей, на которых она может положиться? Вернее, не было?

— Но если так, — Альберик постучал пальцем по документам. — То кто она? Настоящая Чайка Газ? Или же...

— Не мошенница, не реваншистка, а Чайка другой фракции? — задумчиво проговорила Зита.

— Настоящая она или нет — не так важно, как то, какова ее цель, — сказал Леонардо. — Впрочем... если она настоящая, то возможно, просто собирается эти останки похоронить.

— Я не стану отрицать такую возможность, — сказал Альберик, вспоминая девочку, что он видел в Дельсоранте.

Она показалась ему очень хрупкой.

По ее виду совершенно нельзя было сказать того, что она планировала что-то крупное. Конечно, это мог быть лишь умелый отыгрыш роли...

— Но нельзя забывать, что у нее может быть и другая цель. Или же... что ей манипулируют без ее ведома. И если это так, то те, кто используют ее в своих целях, должны быть наказаны. За то, что они используют такую очаровательную девочку...

— ...

— Для осуществления своих планов... Хм? А что это вы замолчали?

На Альберика не смотрел лишь Матеус, и то потому, что следил за дорогой. Конечно, он был командиром, а они подчиненными, так что ничего удивительного в том, что они внимательно слушали его, когда он говорил...

Но в то же время эти взгляды немного отличались от тех, что он привык видеть.

— Ну. Как бы так сказать, — Николай почесал щеку. — Мы еще никогда до такой степени не... увлекались преследуемой «Чайкой».

— Увлекались? М... может быть, — Альберик задумчиво склонил голову.

Он действительно ощущал, что эта Чайка Газ не похожа на предыдущих самозванок.

Но... это было не все.

— Виви? — Альберик обеспокоенно обратился к своей подчиненной, которая зачем-то начала втыкать иголки в сребровласый парик, который недавно надевала. — Что случилось?

— Ничего такого, — ответила надувшаяся Виви, а затем швырнула парик.

Вряд ли она целилась в кого-то конкретного, но парик прилетел в Матеуса, и тот громко ойкнул — видимо, тот уколол его иглой.

— Понимаете, господин Жилетт...

— Виви просто ревн...

Николай и Зита попытались что-то сказать, но тут...

— Молчать, — вдруг сказала девушка-ассасин, в какой-то момент переместившаяся к ним за спину и приставившая иглы к головам.

— Понял. Молчу.

— Хорошо. Молчу.

Николай и Зита проговорили эти слова с поднятой рукой, словно зачитывая клятву.

— Что-то я ничего не понял...

— Это ничего, господин Жилетт. Вы всегда такой, — с усмешкой сказал Леонардо запутавшемуся Альберику.

«Основа военного ремесла — знание местности», — говорили в Акюре.

Также там учили тому, что человек, попав в затруднительное положение, забывал самые простые вещи. Но если не растеряться и посмотреть на происходящее трезвым взглядом, можно найти неожиданные пути выхода из ситуации.

Вспомнив, чему его учили, Тору решил прогуляться по особняку и осмотреться.

Ничего необычного в его строении он не обнаружил.

Многие знатные люди строили свои особняки по принципу «закрытый снаружи, открытый внутри». Именно таким и был особняк Доминики — снаружи это прямоугольное здание напоминало неприступную стену, зато внутри даже находился двор.

— Это поместье чересчур аскетичное, — прошептал Тору, озвучивая свои впечатления.

Поскольку перед тем, как стать правителем, Доминика была воином, то отсутствие роскоши и излишеств можно понять... но у нее дома вообще не было никаких украшений. Казалось бы, человек военный должен расставить в коридорах доспехи и развесить оружие, но даже это отсутствовало.

Более того, особняк нельзя было назвать ухоженным.

В нем скопилось столько пыли, что шагавший по полу Тору оставлял за собой следы. Из-за этого ощущение того, что он шел по руинам, только усиливалось... как и ощущение безлюдности.

— В ту еще мы, конечно, угодили историю, — со вздохом прошептал Тору, продолжая идти по коридору.

Как он уже успел сказать Чайке, если дойдет до силового варианта отъема «останков», то без битвы с Доминикой Скодой, наезднице на драгуне, никак нельзя обойтись. Однако у Тору не было никакой уверенности в том, что каких-то 2 диверсанта и маг смогут хоть что-то противопоставить наезднице на драгуне.

— Никогда не думал, что придется сражаться против наездника...

Наездники на драгунах фундаментально отличались от обычных рыцарей и воинов.

Если их и можно с кем-то сравнивать, так это с полукровками.

Злые языки описывали их как «людей, продавших свою душу и честь фейлам» или просто как «вошедших в ряды монстров». Некоторые и вовсе не считали их людьми.

Наездник и драгун менялись частями своих тел, и в ходе этого обмена рыцарь и сам становился «отчасти драконом».

Этот же обмен заставлял фейлу-драгуна расценивать рыцаря как «часть своего тела», и эффект для него был полностью аналогичен эффекту для рыцаря.

— Драгун...

На Фербисте существовали существа, которых относили к драконам, но это были не фейлы. Всевозможные виверны и вирмы не умели использовать магию и не отличались особым интеллектом. Некоторые люди считали их «просто огромными ящерицами». Стая вирмов жила недалеко от Акюры, и Тору знал их не понаслышке.

Но драгуны... драгуны были фейлами.

Они знали магию, обладали высоким интеллектом... и именно благодаря этому покрывали себя броней.

Если говорить более точно, они обладали способностью укреплять свою шкуру, усиливая защиту на порядок. Другими словами, им была подвластна магия превращения.

Их не просто невозможно было ранить.

Даже если бы они получили очень глубокую рану, они могли немедленно излечить ее.

И... точно такими же навыками обладал и наездник.

По условиям «контракта» эта магия могла действовать и на наездника, даже если он находился на значительном удалении от дракона.

Другими словами, наездника невозможно ни обезоружить, ни серьезно ранить. Он мог в мгновение ока полностью восстановить свою броню и даже сделать из нее новый меч или копье. Кроме того, они могли излечить любые свои ранения, за исключением самых смертельных — в голову или в сердце.

Именно поэтому наездники так устрашали даже сами по себе.

Но на практике ко всему вышесказанному нужно было прибавить и мощь самого дракона.

Крупные тела этих созданий, способные с легкостью поднять в воздух корову или коня, куда сильнее по сравнению с человеческими. Любой их удар — лапой, хвостом, крылом, чем угодно — мог с легкостью разрушить дом или пробить брешь в крепостной стене.

Не стоило думать, что если драгуны не обладали боевой магией, то это делало их слабыми.

— Вот бы у них было какое-нибудь слабое место...

На самом деле Тору почти ничего не знал о жизни драгунов.

Мало того, что их не так много, каждая страна считала своих наездников на драгунах секретным орудием и строго следила за тем, чтобы никакая информация о них никуда не просачивалась. Сам Тору слышал о них только из рассказов вернувшихся с заданий диверсантов, сам он еще ни разу драгунов не видел.

Более того, сами эти драконы были поистине неуловимы... нередко бывало и так, что они располагались в том же лагере, что и наездник, но даже товарищи наездника не замечали дракона до начала битвы... Несмотря на свои размеры, они пугали еще и умением действовать незаметно.

— Если драгун большой, то можно попробовать вынудить его сражаться внутри особняка... правда, если он сравняет это здание с землей, нас погребет под обломками заживо.

«Если дело дойдет до битвы, Доминику Скоду нужно заманить вглубь особняка — так мы сможем обезопасить себя хотя бы от дракона», — подумал Тору, открывая дверь, ведущую во внутренний двор...

— ...?!

И вдруг увидел, что в нем стояла молодая девушка.

Найти в этом поместье девушку было все равно, что отыскать посреди пустыни цветочную поляну.

Во дворе сиротливо стояли редкие клумбы, цветы на которых давно уступили место сорнякам. Прелестная, опрятно выглядящая девушка молча стояла рядом с ними, словно пытаясь исправить своим видом пейзаж заброшенного двора.

— Кто это?.. — прошептал Тору встревоженным голосом.

Все это время он совершенно не ощущал ее присутствия.

«Может, это подруга Ги?»

Даже когда он глядел прямо на нее, он почти ничего не ощущал.

На вид ей было около 15, примерно как Чайке. Возможно, младше нее на год или два.

Она была одета в розовое платье, а ее длинные волосы были собраны с помощью красного украшения. Девушка была очень миловидной, но при этом совершенно не казалась отталкивающе яркой. Она производила впечатление хрупкой, невинной юной леди.

— ...Извините? — попытался обратиться к ней Тору.

Но девушка не ответила.

«Кто... это такая?». Тору не ощущал в особняке никого, кроме Доминики, ни до этого, ни сейчас. Конечно, существовали приемы, позволявшие полностью укрыться от чувств противника... но вряд ли они могли заставить Тору усомниться в существовании девушки, когда она стояла точно перед ним.

— Это что...

Тору начал приближаться к девушке, внимательно разглядывая ее.

Она все еще не обращала на него никакого внимания.

Она продолжала просто смотреть в пустоту.

Словно...

— Хм...

Тору нагнулся и подобрал лежавший на земле камушек. Щелкнув пальцами, он запустил его в девушку. Камень полетел точно к ней и...

— Так я и думал.

...пролетел сквозь нее.

Девушка была видением, миражом... точнее, проекцией.

Тору слышал о приборах, позволявших спроецировать бестелесный образ, напоминавший настоящего человека. Это могло показаться волшебством, но насколько Тору знал, за это от начала и до конца отвечали машины. Впрочем, иллюзия лишь иллюзия. Изменения температуры, влажности или освещения заставляли изображение размываться и выдавали его природу.

— Это такая замена портрету? — пробормотал Тору, нахмурившись.

Изображение было настолько отчетливое и настолько детальное, что казалось, будто к этой девушке можно притронуться. Тору чисто из любопытства протянул к ней руку...

— Не трогай, — услышал он вдруг тихий голос.

— ...

Тору обернулся.

Естественно, он уже успел почувствовать, что во дворе не один...

— А... я... просто... — но попытался изобразить истинное изумление.

У края двора стояла Доминика.

— ...Прости, — Доминика покачала головой, словно ей стало неловко за свои слова. — Даже если бы ты попытался коснуться ее, у тебя бы не получилось.

— Нет, это я приношу свои извинения, — Тору поклонился, стараясь соблюдать все правила приличия. — Просто она была так красива...

— Красива, говоришь?.. — произнесла Доминика, сомкнув наполовину веки и задумываясь о чем-то.

Затем она вновь перевела взгляд на Тору и слабо улыбнулась.

— Спасибо.

— ...Кто это? Ваша родственница? — спросил Тору, уже начавший выстраивать в голове картину происходящего.

Призрачная девочка... чем-то напоминала Доминику. Можно было подумать, что это она сама в юном возрасте, но сходств не так много, а главное — эта девочка производила совершенно другое впечатление, нежели она. Вряд ли Доминика хоть когда-то была столь хрупкой и нежной, словно летящий по ветру лепесток. Ее можно уподобить скорее дереву, которое крепко держалось корнями за землю.

— ...Люсие Скода. Моя младшая сестра, — ответила Доминика после небольшой паузы, словно ей нужно было время, чтобы решиться на эти слова.

— Понятно, — Тору кивнул, а затем вновь посмотрел на изображение Люсие.

Тору отчего-то казалось, что она напоминает Чайку. Но если бы его спросили, он бы и сам не смог ответить, чем именно. Возможно, в этом играла роль доброжелательность, которую Доминика демонстрировала по отношению к ним.

— ...

— ...

Тору и Доминика какое-то время молчали.

Они продолжали смотреть на призрак Люсие, а затем...

— Разве ты не собираешься спросить? — вдруг проговорила Доминика, словно устав от тишины.

Она уже успела сказать им, что живет в особняке одна. Ощущения Тору полностью подтверждали эти слова. Это означало... что сестра Доминики жила не с ней.

Она сделала иллюзию своей сестренки и поставила ее украшать двор.

Вариантов объяснений этому... было не так уж и много. А уж если вспомнить, что она рефлекторно сказала ему не прикасаться к ней, сама позабыв о том, что это только проекция... то этот образ мог выражать лишь глубокую привязанность по отношению к ней.

По отношению к человеку, которого она больше никогда не увидит.

Другими словами...

— Она погибла?

— ...Да, — сказала Доминика таким тоном, словно насмехалась над собой. Казалось, будто от этого вопроса ей стало немного легче. Вздохнув, она продолжила, — В то время, пока я была на войне.

— ...

Когда-то Тору примерно так и рассказал Чайке историю о девушке по имени Хасумин.

Возможно, Доминике просто хотелось, чтобы кто-то выслушал ее историю... пусть даже это будет совершенно незнакомый человек. Возможно, именно поэтому она не ограничилась просто спасением отряда Тору, а пригласила их в свой особняк. Возможно, было и то, что от придуманной Акари истории ей стало тяжело на душе, и она решила обменять их секрет на свой, чтобы уравновесить ситуацию.

— Она была так дорога мне. Но она умерла. Я не смогла защитить ее.

— Мои соболезнования, — ответил Тору без особых изысков.

Тору знал, что неискренние утешения могут задеть чувства скорбящего человека. Усопшего не могли вернуть никакие слова. А раз так, то лучше почтить ее память молчанием.

— Я стала наездницей на драгуне, потому что хотела, чтобы моя сестренка жила в безопасности и достатке. После того как наши родители скончались, мы с ней, две сестры, были вынуждены выживать плечом к плечу... — На лице Доминики появилась самоуничижительная улыбка. — Какая ирония. Я стала наездницей ради своей сестры, но именно из-за того, что стала наездницей, не смогла защитить ее.

Наездники на драгунах обладали огромной силой.

Особенно великолепна была их защита, и именно поэтому они так хорошо смотрелись в первых рядах.

Потеря одного единственного наездника резко понижала шансы на победу не только его отряда, но и всей армии. Пожалуй, никакие обстоятельства не разрешили бы ей вернуться с войны раньше времени — уж больно многие люди не умирали в боях именно благодаря ей. Как бы она ни любила свою сестру, она не могла просто бросить своих товарищей на верную смерть.

«Возможно... сейчас она именно потому и живет затворником?»

После того как она потеряла самое дорогое, что у нее только было, у нее, пожалуй, отпала необходимость ни во власти, ни в титуле наездницы на драгуне.

— Скода... это разорившаяся рыцарская семья, — продолжила Доминика свой неспешный рассказ. — Отец не вернулся с фронта, мать умерла от болезни... наше имение было небольшим, денег на прислугу тоже не было. Семья, находившаяся на грани гибели. После того как мы с сестрой остались вдвоем, жители наших земель перестали воспринимать нас всерьез. Они начали задерживать оплату налогов... и наша жизнь стала очень тяжелой.

Как бы мало феодал ни собирал налогов, он должен поддерживать свой статус.

Ему нельзя жить хуже простых крестьян. Из-за этого те переставали уважать его, как это и случилось с семьей Скода. Феодал может держаться на плаву только через страх и уважение.

Но... после того как Доминика ушла на фронт, среди местных жителей появились люди, которые сочли семью Скода, в которой осталась лишь одна маленькая девочка, легкой добычей.

Они пришли к ним в дом и потребовали отказаться всего имущества в их пользу.

Их дом едва можно было назвать домом, достойным феодала, но с точки зрения крестьян он был «роскошью». Они обвинили семью Скода в том, что жители в деревнях живут на грани нищеты, а те — в роскоши, совершенно не заботясь о своих людях.

У Люсие не было выхода... ей пришлось отдать им все свое имущество.

Но все же даже она отказалась отдавать им некоторые вещи, принадлежавшие ее семье уже несколько поколений — старинные мечи, доспехи и произведения искусства, подаренные королевским двором. Это была последняя нить, которая связывала имя Скода с благородными рыцарскими традициями. Несомненно, Люсие считала, что имя и честь семьи Скода, которые до последнего защищала их мать, и которые были вверены ее сестре, должна защищать и она.

Конечно же, жители не понимали этого.

Несколько человек в ярости набросились на Люсие и поколотили ее. Она так и не оправилась от этого нападения — ей становилось все хуже и хуже, и, в конце концов, она умерла.

— Возможно, вы слышали об этом в Ратисуне, — сказала Доминика, вновь приняв самоуничижительный вид. — Что, когда я узнала правду... то убила всех, кто посмел поднять руку на мою сестренку.

«Ага, так вот откуда история про истребление взялась», — понял Тору.

С одной стороны, действия Доминики можно рассматривать как наказание тех, кто посмел притронуться к семье правителя... но о любом правителе, который устроил такое побоище без суда и следствия, будут говорить, что он сошел с ума. Кроме того, Доминика — наездница на драгуне. У ее противников не было против нее ни единого шанса.

— Я была готова понести тяжелое наказание... но так получилось, что я в последние дни войны смогла несколько раз серьезно отличиться во время битв... По прихоти судьбы король закрыл глаза на случившееся и дал мне во владение эти земли, куда я и переехала.

— Понятно...

Теперь становилось ясно, почему Доминику совершенно не интересовала должность правителя. Она подразумевала множество обязанностей, а если прибавить к этому то, что именно из-за подобной должности она в свое время потеряла сестру, то можно было понять, почему она махнула рукой и пустила дела в своих землях на самотек.

— ...Прости, — закончив рассказ, Доминика бессильно покачала головой. — Вся эта история вас совершенно не касается. Буду признательна, если ты сочтешь ее платой за ваш ночлег.

— Ничего, я совершенно не против, — ответил Тору.

Вот только...

«Почему мне кажется... что тут что-то не так?» — вдруг промелькнула мысль в его голове.

Вряд ли Доминика наврала ему. У нее не было причин говорить неправду.

Но...

«Может, это из-за того, что прошло столько времени?»

Рассказ Доминики получился на удивление спокойным... словно она была просто сказительницей, а история эта — лишь сказкой. В ее словах не чувствовалось отголосков той трагедии, что она пережила, того гнева, что заставил ее убить несколько крестьян... тех бушующих чувств, которые должны были литься через край.

Говорят, что лучше всего от отчаяния помогает время.

Раз так, то выходит, что за эти несколько лет она успела полностью примириться со смертью своей сестры?

Или же...

«Это из-за того, что она наездница?»

Неужели магия дракона могла залечивать даже сердечные раны?

Или же из-за того, что она частично превратилась в дракона, она лишилась человеческих чувств?

— Кстати, — сказал Тору, вдруг вспомнив еще кое-что. — Госпожа Скода, вы ведь наездница на драгуне?

— Да. И что с того? — Доминика вопросительно наклонила голову.

Тору обвел взглядом двор, а затем задал вопрос, который мучил его целый день:

— Я нигде не вижу вашего драгуна. Где он?

Как уже было сказано, наездники неотделимы от своих драконов.

«Клятву наездника», его «контракт» с драгуном могла расторгнуть лишь смерть одного из них. Поскольку этот «контракт» действовал даже на значительном расстоянии, наездник и драгун обычно находились вместе, хотя это и не значило, что они должны быть рядом 24 часа в сутки.

Но в этом особняке не было ни единого следа дракона.

Ее дракон не мог быть мертв. Если бы это случилось, Доминика не смогла бы использовать то магическое превращение, которое использовала для переодевания.

— А-а... вот оно что, — Доминика понимающе кивнула.

На мгновение она словно задумалась о чем-то, а затем...

— По определенной... причине его здесь нет, — кратко объяснила она.

Похоже, она не собиралась рассказывать о том, что именно это за «причина».

— Но это, наверное, даже к лучшему.

— Что вы... имеете в виду?

— С точки зрения обычных людей дракон — это просто фейла. Не думаю, что вы бы смогли уснуть, если бы рядом с вами разгуливал дракон. Даже на войне другие солдаты старались ночевать как можно дальше от меня.

— Но я слышал, что драгуны — создания особенные...

Хотя кракенов и драгунов беспечно приписывали к «фейлам», эти создания были на порядок умнее остальных фейл, и этот интеллект, в частности, давал им иммунитет к магическому подчинению. В то же самое время он открывал возможность для новой формы взаимовыгодного сотрудничества — их не порабощали, ими не управляли, с ними заключали «контракты».

— Это неважно, — Доминика покачала головой. — Важна лишь внешность. Никого не волнует, что думает сам дракон. Вот потому люди и... а, — Доминика явно что-то пыталась сказать... но в последний момент одернула себя и покачала головой. — Как бы там ни было, вам не о чем беспокоиться.

— ...Ясно, — только и смог ответить Тору.

Слова «вам не о чем беспокоиться» им ничем не помогали.

Если дело дойдет до того, что «останки» придется забирать у Доминики силой, то им нужно будет выяснить, где прячется драгун, иначе он может вмешаться в ход битвы и спутать планы.

Впрочем... факт того, действительно ли у Доминики были «останки», все еще оставался под вопросом

— Кстати, госпожа Скода.

— Что?

— Вы говорили, что отличились во время войны.

— ...Было дело. Это была битва не на жизнь, а на смерть.

— А можно узнать, что именно за битва?

— Я принимала участие в штурме столицы Империи Газ, — как ни в чем не бывало заявила Доминика.

Она сказала эти слова с немного печальным видом, словно не гордилась этим, а наоборот, немного стыдилась. Скорее всего, опять из-за сестры — они считала, что недостойна того, чтобы гордиться своими заслугами.

— Эта земля — награда от его величества за победу в той битве. Но если честно, сейчас, без Люсие, эта земля мне только в тягость...

— Мирская власть, слава и богатство вас уже не прельщают?

— ...Именно. Они мне безразличны, — подтвердила она еще одну догадку Тору.

«А раз так...»

Она вполне могла уже избавиться от «останков».

Или же, если она еще не успела это сделать, у них имелась возможность уговорить ее отдать или обменять их.

— Почему ты спрашиваешь? — поинтересовалась Доминика, с подозрением посмотрев на Тору.

Похоже, он задал слишком много вопросов.

— Нет, просто... просто меня удивило, что у знатного человека, вроде вас, такой... ну...

— Скромный дом? — с улыбкой подсказала Доминика.

— Откровенно говоря, да. Вот я и думал, в чем может быть причина.

— Если честно, я уже не хочу ничего, — вяло проговорила Доминика. — Но все же, если бы мне сказали, что я могу получить все, что захочу, я бы...

На этом месте она затихла.

Доминика посмотрела в пустоту, и по глазам ее было видно, что она вспоминает прошлое.

— Вы бы...? — поторопил ее Тору.

Она еще какое-то время не решалась ответить, а затем...

— Возможно, эти слова прозвучат опрометчиво, — Доминика перевела взгляд на Тору и закончила, — но я бы хотела вновь оказаться на поле боя.

— ...

Долгая война закончилась, начав эпоху мира.

Тору считал, что людей, вроде него, жалевших об этом, практически нет... или есть, но крайне мало. Он и не думал, что вдруг встретится с человеком, который точно так же мечтал о том, чтобы война возобновилась.

И более того — что это будет человек из той армии, что уничтожила Империю Газ.

А ведь даже Чайка не хотела повторения войны...

— Кстати. По поводу еды, — вдруг сменила тему Доминика.

— А... да?

— Если честно, нормальной еды у меня нет. Иногда я хожу на охоту и копчу мясо пойманных оленей и кабанов... но не более.

— Не беспокойтесь, с этим мы управимся и сами. Спасибо за учтивость, — сказал Тору и поклонился.

В «Светлане» был отсек для еды, который они загрузили провиантом на неделю вперед.

— Хорошо. В таком случае вы можете пользоваться моей кухней.

— ...Спасибо, — Тору кивнул.

Но...

«Да что такое? Что-то... что-то здесь не так».

Выразить словами, что именно, он все еще не мог.

Но на задворках его сознания то и дело мелькал бестелесный дискомфорт.

Комната, которую они заняли, располагалась в глубине второго этажа.

— И все же... почему этот особняк так выглядит?

После разговора с Доминикой во внутреннем дворе Тору решил еще раз пройтись по особняку.

За исключением небольшого размера никаких архитектурных странностей в нем не было. Его построили по тем же правилам, которым следовали многие знатные семьи. Поскольку диверсантам, вроде Тору, приходилось порой заниматься убийством важных людей, типовые планы особняков они знали наизусть.

Но... в этом здании была одна странность.

В нем словно не жили. Судя по тому, что на стенах и колоннах отсутствовали даже серьезные царапины, здание выглядело очень новым, но пол просто устилала пыль. Складывалось впечатление, что этот дом забросили сразу после возведения, и в него никогда никто не заселялся.

Возможно... Доминика даже никогда не ходила дальше своей комнаты.

Она говорила, что ее уже не интересуют ни слава, ни богатства... а значит, она вполне могла решить, что покуда у нее есть крыша над головой, которая может укрыть ее от дождя, ей незачем что-либо делать.

— Что-то... я все никак не могу перестать думать об этом... — пробормотал Тору, открывая дверь в их комнату.

Хоть особняк и был маленьким, но это все же был дом для знати с весьма просторными гостевыми комнатами. Казалось, будто в этой комнате могли целиком поместиться те руины, в которых Тору и Акари жили в Дельсоранте. Украшений в комнате совершенно не было, зато имелись кровати, свечи и письменный стол — необходимый минимум для того, чтобы заночевать в этой комнате.

Вот только... как и весь остальной особняк, эта комната выглядела так, словно ей не пользовались несколько лет.

За пылью не было видно пола, а воздух был спертым. Запах плесени так резал нос, что не помогло бы даже открытое окно.

Но при этом...

— ...

Тору нахмурился.

В комнате было одно-единственное чистое место — возле стоявшей у стены кровати.

Более того — это место вычистили практически до блеска. Впрочем, Тору прекрасно понимал, что заселившийся сюда человек на радостях от того, что ему наконец-то представилась возможность снова переночевать в комнате, уделил особое внимание месту своего ночлега. Но...

— Акари...

— Что, брат? — отозвалась стоявшая рядом с кроватью Акари.

— Позволь мне задать тебе один вопрос.

— Конечно, брат. Ради своего любимого брата я готова без тени смущения поведать все — от цвета своего белья до календаря месячных.

Акари зачем-то сжала кулаки.

У нее явно были какие-то свои ожидания.

— Ты думаешь, я собираюсь задать тебе непристойный вопрос?

— В противном случае ты бы не стал спрашивать моего разрешения.

— Далее, зачем мне знать цвет чьего-то белья?

— Разве тебе не интересно, брат?

— По крайней мере, цвет твоего белья меня не интересует.

— Я понимаю. Не так важно белье, сколько то, что находится под ним.

— Да не говорил я этого!

— Кстати, сейчас на мне белья нет.

— А-а-ы?!

— Шучу, — сказала Акари, не меняясь в лице.

— Я собирался спросить вот про это, — со вздохом произнес Тору и указал пальцем на кровать.

Это была самая обычная кровать, которую только можно представить. У нее имелся полог, напоминавший о том, что эта комната предназначалась для знати, но сама кровать была настолько обыденной, что почти не поддавалась описанию.

— Почему на ней две подушки?

— Потому что их на нее положили.

— Кто?

— Я.

— Ты ими драться собралась?

— Если ты так хочешь, то я не против, но сражаться только двумя подушками не очень интересно.

— ... — Тору посмотрел на Акари, прищурив взгляд.

Но та даже не дрогнула и уверенно приняла его зрительную атаку.

— Возможно, ты забыл, брат, но мы с тобой — брат и сестра, связанные узами запретной любви, ненавидимые родной деревней, преследуемые родителями и неугомонные в постели, — проговорила она назидательным тоном, словно поучая своего глупого братика.

— ...На неугомонных не согласен.

— Шучу.

— Это я и сам понял.

— Но в каждой шутке...

— Нет там никакой правды! — резко прервал ее Тору.

— Во всяком случае, поскольку нельзя вызывать подозрения наездницы на драгуне, я предположила, что нам, возможно, необходимо отнестись к нашей истории о «падших брате и сестре» со своей серьезностью.

Акари явно намекала на то, что они будут вынуждены спать в одной комнате и на одной кровати.

— Эта комната — наша, здесь нам спектакли разыгрывать не нужно! — сказал Тору, а затем осмотрелся. — А где Чайка?

— В соседней комнате, — ответила Акари, указывая на стену.

— Нам нужно обсудить пару вещей. Вопрос только в том, в какой комнате.

— Лучше в этой. Она рассчитывалась на двоих, и потому просторнее, — тут же ответила Акари, видимо, поняв, что сейчас шутить не стоило. — Кстати, я уже все тщательно осмотрела, но в нашей комнате нет никаких звукопроводящих трубок или каких-либо других хитростей. Полагаю, их нет и в соседней комнате.

Изучение помещения перед тем, как остановиться в ней на ночь, можно назвать дурной привычкой диверсантов... но для них это казалось делом совершенно естественным. Заметить прячущегося под кроватью убийцу, трубку для подслушивания или магический прибор для подглядывания случайно невозможно — их нужно тщательно искать.

— Хорошо, я сейчас схожу за ней, — сказал Тору, выходя в коридор.

— Хороший человек, — сказала Чайка. — Доминика Скода.

— Ну... это, наверное, действительно так, — ответил Тору, сложил руки на груди и вздохнул.

Он уже успел привести Чайку из соседней комнаты и рассказать свой план.

— Очень добрая, — добавила Чайка, похлопав по кровати.

Она говорила правду — Доминика действительно очень хорошо отнеслась к отряду Тору. Естественно, отчасти потому, что она не знала, кто они на самом деле и чего добивались. Но Доминика все равно проявляла удивительное гостеприимство к незнакомцам, которые просто оказались возле ее особняка. Обычно люди не пускали в свои дома неизвестных, о которых знали лишь то, что они рассказывали сами.

— Возможно, она так добра из-за тебя, Чайка, — сказал Тору.

— М?

— Во время войны... или после?.. В общем, она потеряла свою младшую сестру. Вы уже заметили эту штуку во внутреннем дворе? Отсюда должно быть видно, — Тору указал пальцем на окно.

Естественно, под «этой штукой» он подразумевал иллюзию Люсие Скоды.

— Мне кажется, что Чайка немного напоминает ее сестру. Возраста ты примерно того же.

— ...И правда, — подтвердила Акари, окинув взглядом внутренний двор.

— Судя по ее словам, она винит себя за то, что не смогла защитить сестренку, поскольку была на войне. Похоже... именно поэтому ее больше не интересуют ни слава, ни богатства, ни власть. Или же в этом виновата апатия, развившаяся на этой почве.

Если ей действительно на все наплевать... то она и правда могла с легкостью пустить в свой дом незнакомых людей. И их настоящие личности в таком случае ее тоже не интересовали.

— Но когда ты успел узнать все это, брат? — спросила Акари, отходя от окна.

— Когда только что был во дворе.

— Прекрасно, брат, — Акари сложила руки на груди и удовлетворенно кивнула. — Значит, у тебя от природы есть смекалка, способная заставить женщину сболтнуть лишнего.

— Ты меня сейчас хвалишь или ругаешь?

— Разумеется, хвалю. Стала бы я ругать своего любимого брата? — Акари размашисто мотнула головой... а затем, словно что-то заметив, ударила в ладоши. — Хотя. Погоди-ка, брат. Если ты любишь, чтобы тебя бранили, то никчемная Акари Акюра готова бранить тебя изо всех сил сколько угодно.

— Хорошо, помолчи.

— Естественно, если ты хочешь, чтобы я связала тебя, била, пинала или топтала — я способна и на это.

— Помолчи. Ради всего святого, помолчи, — протянул Тору.

— Вот уж не думала, что и Доминика Скода так любит свою сестренку.

— Я же сказал — помолчи. И не примешивай сюда свой бред. Здесь обычные чувства, обычные.

Скорее всего, Доминика любила Люсию только как свою сестру.

Во всяком случае, Тору не думал, что их любовь включала в себя оскорбления, связывания, тычки и пинки. Он не хотел так думать. Не то чтобы он знал все детали.

— Как бы там ни было, — прокашлявшись, Тору попытался силой вернуть разговор в первоначальное русло. — Пожалуй, Чайка совершенно права в том, что Доминика Скода — не злодей. У нас с ней нет взаимовыгодного сотрудничества, но она до такой степени благородна, что хорошо относится к людям, даже если это не приносит ей выгоды. Однако...

Тору приставил вытянутый палец к носу Чайки.

— Ты ведь помнишь, Чайка Газ? Вероятнее всего, эта наездница — одна из тех людей, кто убили твоего отца.

— ...

И тут Чайка резко помрачнела.

Неважно, остались ли у нее «останки», но вероятность того, что она принимала участие в штурме столицы Империи Газ и являлась одним из «героев», схлестнувшихся в битве с Артуром Газом, была очень высокой.

— ...

Свет в глазах Чайки быстро мерк.

Вероятнее всего, из-за того, что ее ткнули носом в факт, который она изо всех сил пыталась забыть, на нее немедленно накинулось уныние. Она свесила голову и сжала в кулачки руки, лежавшие на коленях.

— А, нет, я хотел сказать... — спохватился Тору.

Он не думал, что его слова настолько расстроят ее. Да, он хотел привести ее в чувства... но теперь складывалось впечатление, словно он издевался над ней.

— Я... не имел в виду, что ты должна ненавидеть ее или еще чего.

— ...

— А-а, черт, да что такое, что я такого сказал?! — Тору посмотрел на Акари в надежде на то, что она хоть чем-то ему поможет.

— Ясно, — сказала Акари со сложенными на груди руками и снова кивнула. — Так вот каким образом можно вызвать у моего брата смятение. Неплохо.

— Сейчас не время восхищаться! — воскликнул Тору совершенно в растерянности.

И тут...

— ...Прости. Тору, — сказала ему Чайка с неуклюжей улыбкой. — Тору. Думать. Изо всех сил. Виноват. Нет.

Как обычно, Чайка говорила, выдавая набор слов на континентальном языке, и понять ее было непросто... но похоже, что она имела в виду «Поскольку Тору изо всех сил думает вместо меня, он не виноват». Видимо, это был ее способ утешить или пожалеть его.

— А-а... — Тору почесал щеку, а затем, усмирив ощущение неловкости... —Ты ведь все равно не согласна с моим планом, да, Чайка?

— М-м... — растерянно протянула Чайка.

— В нашем случае это был бы самый верный способ...

Тору предложил решить проблему с помощью порции яда.

Другими словами, он хотел отравить ее.

Пусть им удалось бы подтвердить, что у Доминика есть «останки».

И... что они собирались делать в таком случае? Главный вопрос заключался в этом.

Естественно, они могли положиться на мнение Чайки о том, что она «хороший человек» и попытаться провести переговоры с целью уговорить ее отдать останки.

Если Доминику действительно не интересовала мирская власть и деньги, то и ценность «останков» не должна им помешать. Был даже шанс того, что она просто подарит им их.

Но... как бы они ответили на вопрос «почему вы хотите останки императора Газа?», задай она его?

В головах людей прочно укоренилось мнение о том, что «Империя Газ — корень зла, развязавший ту войну». И поэтому не было никакой уверенности в том, что, пусть и отставная, но наездница продолжит хорошо относиться к дочери Проклятого Императора, узнав, кто она такая.

Наконец, она могла просто отказаться отдавать им «останки».

«И если это случится, победить ее станет еще сложнее, чем сейчас...»

Несомненно, Доминика стала бы вести себя осторожно с отрядом Тору.

А победить осторожную наездницу практически невозможно, даже с помощью засады.

Можно попытаться надавить на слабое место... но Тору не имел ни малейшего понятия, какая уловка могла заставить дрогнуть руку человека, потерявшего дражайшую родственницу и отбросившего почти все мирское.

Поэтому... Тору предложил, что уж если так рисковать, то лучше попробовать нанести верный удар, пока она еще не подозревает их.

Однако он не знал, подействует ли отрава на наездницу.

Насколько сильна целительная сила драгунов, могли ли они восстанавливать свои органы и нервную систему? Наездников было так мало, и их способности держались в таком строгом секрете, что трудно разобрать, где в рассказах о них правда, а где — ложь.

Пожалуй, для верности нужно значительно превысить смертельную дозу яда.

Если использовать нервно-паралитический яд, то даже если бы он и не убил ее, то должен был обездвижить на какое-то время. То, что наездников можно убить, лишь отрубив голову, означало либо то, что восстановление такого сложного органа, как мозг, требовало много времени, либо вообще невозможно.

— Ну, мы ведь лишь диверсанты, — со вздохом произнес Тору. — Мы готовы пойти на все для достижения цели, но саму цель определяем не мы.

— Тору?..

Фиолетовые глаза Чайки моргнули.

А Тору совершенно ясным и уверенным тоном заявил:

— Или, если совсем утрировать, наша цель — исполнение твоих желаний, хозяйка.

— Тору. Я...

Изумление. Счастье. Страх. Беспокойство. На лице смотревшей на Тору Чайки сложным образом переплетались друг с другом эмоции. Изо всех сил стараясь скрывать свои собственные чувства, Тору хладнокровно сказал:

— Поэтому, если ты не хочешь этого... если ты хочешь поставить желание остаться «хорошим человеком», как Доминика Скода, выше задачи «сборка останков», то мы не сможем тебе помешать.

Нельзя что-то приобрести, не потеряв что-то еще.

Даже если речь идет о возвращении того, что ты считаешь своим.

Время. Деньги. Доброе имя. Дружба. Любовь. Доверие. Что-то непременно придется потратить.

— Я думаю о том, как мне действовать, но у тебя, как у моего нанимателя, есть право принять или отклонить мои планы.

— ...

Тору посмотрел сначала на засомневавшуюся Чайку, а затем перевел взгляд на Акари.

Однако она лишь молча кивнула. Она полностью разделяла мнение Тору.

— Ну... я не требую, чтобы ты решила все прямо сейчас, но... — сказал Тору, не глядя на свесившую голову Чайку.

Смотреть ей в глаза было слишком тяжело. С учетом того, что диверсанты использовали в качестве инструментов не только свое тело, но и чувства, ему было еще куда расти.

— Скорее всего, у нас не так много времени. Отряд того рыцаря может догнать нас.

— ...Поняла, — сказала Чайка, продолжая смотреть вниз и морщить лоб.

Впрочем...

«Ну, здесь и сейчас у нее решить не выйдет», — оценил ситуацию Тору.

Сомнения Чайки были «болезнью», которая мучила всех воинов, попавших на свою первую битву.

От нее страдали все, кто жил битвами — и пехотинцы, и рыцари, и диверсанты.

Причина ее заключалась в том, что в ходе их обучения и тренировок они считали «врагов» некими абстрактными созданиями, которых нужно уничтожить... Но когда они оказывались на поле боя и видели «врагов» живых, дышащих и кровоточащих, вся их решимость моментально улетучивалась. Они забывали даже те приемы, которые с таким трудом доводили до совершенства.

Конечно, до такого уровня доходило не всегда. Но причина того, что солдаты чаще всего умирали именно в первой битве, была в том, что все они в той или иной мере не могли сражаться в полную силу из-за этого шока.

«Враги» не условное обозначение, не вещь. Они живые люди.

Может показаться очевидным, но одно дело — знать об этом, и совсем другое — ощутить всеми своими чувствами.

Скорее всего... атака в Дельсоранте была первым «отвоевыванием» Чайки.

Во всяком случае, первую часть «останков» она получила именно в ходе нее.

А значит, она еще толком не успела ощутить, что значит лишать кого-то чего-то, что значит противостоять кому-то. Кроме того, правитель Дельсоранта пытался без каких-либо колебаний убить их всех. Поэтому в тот раз она не чувствовала никаких угрызений совести.

Но... в случае Доминики Скоды все было по-другому.

Они шли к ней, будучи уверенными в том, что идут к «врагу», но она спасла их и отнеслась с дружелюбием.

Именно поэтому Чайка никак не могла собрать волю в кулак и занять враждебную позицию по отношению к ней. Она все еще хотела быть по отношению к ней «хорошим человеком».

Тору понимал, что это желание неизбежно.

Более того — он считал его хорошим и человечным.

Но...

— ...

Чайка с печальным видом опустила взгляд на свои колени.

— Мы не уверены, что еда придется вам по вкусу, но... — сказал Тору, ставя тарелку перед Доминикой.

Они находились в столовой особняка Скоды.

Отряд Тору пригласил Доминику поужинать вместе.

Кухней ее дома не пользовались уже несколько лет... все в ней, начиная от утвари и заканчивая печкой, покрывал слой пыли. Тору и Акари убрались, доведя до рабочего состояния, затем притащили из «Светланы» ингредиенты и приготовили несложную трапезу.

Кстати, поскольку Чайка из-за своей неуклюжести могла все испортить, на кухню ее не пустили. Обеденный зал, покрытый таким же слоем пыли, что и кухня, прибирала именно она.

— Хоть сейчас я и феодал, если честно, в военную пору я и спала дольше, и ела больше. Не думаю, что я настолько привередлива. Скорее наоборот, эта еда навевает воспоминания, — сказала Доминика и улыбнулась.

Перед ней было мясо, предварительно высушенное, а затем восстановленное с помощью супа из костного мозга и пожаренное с овощами, жареные яйца и нарезанный хлеб. Готовилась такая еда быстро, но при этом содержала все необходимые питательные вещества... и потому действительно могла походить на еду, которую солдаты ели на поле боя.

— Мы польщены, — сказал Тору и поклонился вместе с Акари.

Но...

«Тогда что и где ты обычно ешь?..» — задумался Тору.

Как уже было сказано, кухня и обеденный зал выглядели так, словно ими не пользовались уже несколько лет. Да что там, полностью заброшенным выглядел весь особняк. Речь не шла о том, что он был просто грязным. В нем не чувствовалось ощущения того, что здесь жили люди.

— ...

Чайка молча пережевывала свой хлеб, но периодически бросала взгляды в сторону Доминики. На ее лице отчетливо читалось беспокойство.

Скорее всего, она думала над тем, стоит ли рассказать Доминике всю правду и попытаться договориться, или же нет.

Естественно, если бы она согласилась отдать им «останки», все было бы прекрасно.

Но если бы она отказалась передавать их, то отряду Тору пришлось бы сражаться против нее в максимально невыгодных условиях. Вполне возможно, что от этого решения зависело, погибнет отряд Тору или нет. Если они хотели быть уверенными в успехе, желательно было отравить ее, а не спрашивать.

Но...

— ...М?

Вдруг Чайка склонила голову, словно что-то заметив.

В какой-то момент Доминика прекратила есть... и начала с нежностью смотреть на нее.

— А, извини, — сказала Доминика, натянуто улыбнувшись. — Я просто подумала, что если бы моя сестренка была жива, она была бы очень похожа на тебя.

— Сестренка...

— Возможно, тебе неприятно, что я сравниваю тебя с мертвецом. Прости.

— Ничего. Ничего, — Чайка поспешила замотать головой.

— Наверно, я сейчас скажу чепуху, но... я не видела смерть своей сестры. Когда я вернулась, ее уже похоронили. Поэтому я иногда по глупости фантазирую о том, что в один прекрасный день она вновь появится передо мной, — сказала Доминика.

— ...Понимаю. Очень, — Чайка закивала головой.

«Плохо дело...» — подумал сидевший рядом с ней Тору.

Чайка начинала слишком глубоко понимать чувства Доминики.

Даже если бы она решила отказаться от останков или в случае отказа раскрыть ей всю правду о них (каким бы плохим ни был этот вариант, Тору все равно мог бы придумать тактику, учитывавшую невыгодность их положения) это было бы уже неплохо, поскольку Чайка могла и вовсе колебаться вечно, так ничего и не решив. Что бы Чайка ни говорила, она не могла ради своей прихоти пойти против чьей-либо воли... другими словами, она была «хорошим человеком».

«Чайка ведь тоже не видела смерти своего отца...»

Хотя отец и сестра — не одно и то же, но обе они прошли через смерть дорогого члена семьи во время их отсутствия и потому вполне могли сочувствовать друг другу.

«А значит...»

Вероятность того, что Чайка еще долго не решится, довольно высока.

За это время их нагнал бы отряд Жилетта, и они уже не смогли бы гарантировать ее безопасность.

— Госпожа Скода, — обратился Тору, отрываясь от еды.

— Что такое?

— Можно вас кое о чем спросить?

— О чем? Я отвечу, если смогу, — серьезный тон Тору вынудил Доминику взглянуть на него с подозрением.

Тору закрыл глаза и собрал волю в кулак.

А затем...

— У вас есть останки императора Газа?

— ...?!

Только Чайка посмотрела на Тору с изумлением.

Акари же продолжила молча есть, словно вовсе не услышала его слов. Возможно, из-за того, что Акари и Тору узнали друг друга еще до сознательного возраста, она смогла предвидеть то, что Тору пойдет на это.

— Я слышал, вы были одним из тех «героев», что победили императора Газа в битве. По официальным источникам, останки императора уничтожили, но на самом деле «герои» разделили их на несколько частей и забрали с собой как драгоценные источники магической энергии...

— Тору, ты...

Нахмурив брови, Доминика внимательно посмотрела на Тору.

Она удивилась, но на ее лице все еще не было ни гнева, ни враждебности.

— Если это и правда... — Доминика сделала небольшую паузу, а затем сказала, — То откуда тебе об этом известно?

— У меня был знакомый, связанный с империей, — ответил Тору.

Одновременно с этим он внимательно проследил за взглядом Доминики... но она даже не попыталась посмотреть на Чайку. По всей видимости, она еще не поняла, что та дочь Проклятого Императора.

Но...

«Правитель Дельсоранта узнал ее, когда увидел. Но Доминика словно видит лицо Чайки впервые. Оба они — «герои»... откуда такая разница? Так была ли Чайка рядом с Проклятым Императором, когда его сразили?»

— Ясно, — голос Доминики прервал размышления Тору. — Но... какое вам дело до того, есть ли у меня «останки»?

Доминика прищурилась.

Она все еще не казалась ни враждебной, ни воинственной. Не похоже, что разговор испортил ей настроение. Ее взгляд был ледяным и очень спокойным... Казалось, будто она просто оценивает Тору.

— Не могли бы вы передать их нам?

— Вы понимаете, что если бы эти останки действительно существовали, то были бы дороже золота?

Хорошие магические источники и сами по себе стоили дорого, но останки Проклятого Императора могли привлечь внимание людей, готовых расстаться ради них с любой суммой хотя бы из-за своей уникальности. Многие страны запрещали торговлю магическим топливом, созданным из человеческих тел... но и этот вопрос можно уладить с помощью денег.

— Я понимаю, что моя просьба звучит дико.

— Почему ты хочешь их? — спросила Доминика, словно сверля Тору взглядом.

Тору на мгновение засомневался.

Конечно, он мог бы еще что-нибудь придумать. Но Доминика спрашивала не для того, чтобы услышать о каких-то мелочах. Ее вопрос был таким же фундаментальным, как и вопрос, который он и сам в свое время задал Чайке: «Какова твоя окончательная цель?»

— Есть один очень дорогой для меня человек, — уверенно произнес Тору. — Они нужны ему, чтобы достичь цели.

— !..

Краем глаза Тору заметил, что Чайка выпучила глаза и повернулась в его сторону.

— Не тебе, значит?

— Моя цель — чтобы этот человек достиг своей цели.

— ...Ага.

Доминика кивнула. А в следующее мгновение...

Прямо перед глазами Тору возникло острие меча.

Острое лезвие остановилось совсем рядом, буквально в волоске от его лба.

— !

Чайка слегка подпрыгнула на месте, Акари немного сгруппировалась... но Тору, к которому приставили клинок, даже не дрогнул.

Он не чувствовал в Доминике кровожадности .

Но даже если бы он ощутил ее, то не факт, что смог бы уклониться. Он даже не успел заметить, в какой момент она «создала» свой меч.

— Я догадывалась, что ты не новичок, но...

— Я полагаю, вы видели мою битву против ортросов... а вообще, — тон Тору резко изменился. Ему больше незачем было изображать невинность. — Если честно, я поражен. Ты настолько быстра? Тебе и заклинание не нужно?

— А ты даже не дрогнул?

Она немного переместила меч вперед, надавив острием на лоб.

Она не ранила его. Пока еще нет. Упругости кожи хватало, чтобы сдерживать впившийся в нее клинок. Но если бы рука Доминики хоть слегка дрогнула, то из раскроенного лба Тору хлынула бы кровь.

— Вижу, твоя сестренка тоже довольно опытная. Вы ассасины?.. Нет, не похоже. Да и на рыцарей и мечников не тянете. Значит... вы либо наемники, либо диверсанты.

— Диверсанты, — ответил Тору, глядя не на впившийся в лоб клинок, а дальше — в глаза внимательно смотревшей на него Доминики.

— Но если вы диверсанты... почему вы не отравили меня или не убили еще каким-нибудь способом, а затем не обыскали все в свое удовольствие? Я слышала, что вы готовы пойти на любую подлость и низость, разве нет? — спросила Доминика, отводя клинок.

— У нас была на то причина. Мы весьма спешим, — сказал Тору, пожав плечами. — Конечно, я не хочу сражаться против наездницы на драгуне, если это не нужно. Поэтому я спрошу еще раз. Ты можешь отдать нам «останки», если они у тебя? Если мирская слава и деньги тебя уже не волнуют, то зачем они тебе?

— ...

Доминика какое-то время смотрела на Тору, а затем перевела взгляд на Чайку.

В ее глазах чистого алого цвета отражались серебряные волосы Чайки.

— ...М?

Чайка дрогнула и сжалась... но при этом, словно не желая перекидывать всю ответственность на Тору, упрямо смотрела на Доминику, выжимая из себя всю силу воли.

И тут...

— У меня действительно есть «останки», — сказала Доминика. А затем тихим голосом объявила, — Но я их не отдам. Если они нужны вам — победите меня и заберите, шавки.