Четвёртый куплет побеждённого: Deus — Arma Riris [Почему ты обнажила клыки на завет?]

— Оно не должно существовать в нашем мире вообще. Если оно будет расти так же, как и человек, то… без каких либо-сомнений, вскоре разрушит мир.

Сказав это, старик убрал руку в карман.

— Всё, что я сейчас рассказал, записано в этой книге. Пожалуйста, воспользуйся ей.

Однако женщина не приняла книгу.

— Отдай её Ксинсу.

— Ксинс… Ксинс Эирвинкель? Неужели ты о том мужчине?! — в сомнениях воскликнул старик.

Женщина кивнула:

— Скорее всего, ты подумал правильно.

— Немыслимо! Он победитель из победителей! Он удостоен самого яркого солнца и благословлён ветром славы. Он — полная противоположность нам!

— То есть он не годится?

— Я признаю его талант. Однако наши обиталища различны, сами наши основания различны.

— Вот как?.. Может быть, это и правда. Он слишком ослепителен.

Впервые с момента встречи со стариком выражение лица женщины смягчилось.

— Он сияет так ярко… Тогда он осветил одинокую меня.

На её лице появилась маленькая-маленькая улыбка. Из-за её неожиданного поведения старик разволновался и замолчал.

— Итак, Евамари, что ты собираешься делать теперь?

— Жить мне осталось уже совсем недолго. Как и тебе.

Положив руки на грудь, женщина закрыла глаза.

— Не может быть, ты больна?

— Поэтому, я…

Внезапно пустошь огласил детский крик.

Обернувшись, старик увидел бежавшего по песку пустошей мальчика с волосами цвета Ночи.

— Ма-ма!

Женщина обняла прижавшегося к ней мальчика. Фигура огромного дракона незаметно пропала, и в ногах у них затаилась маленькая ящерица цвета Ночи.

— Как это?..

Рядом с женщиной, которой ещё не было и двадцати пяти, стоял мальчик лет десяти. Да и учитывая, что в пустоши она была одна, вряд ли бы ей нашёлся здесь муж. Скорее всего, она взяла сироту из приюта.

— Вот как… В таком случае ты и правда не можешь принять на себя эту ношу.

Женщина уже несла на себе огромную тяжесть.

— Могу я узнать имя этого мальчика?

— Нейт.

Какая ирония…

На музыкальном языке Селафено Neight означало «рассвет».

И мальчику-песнопевцу цвета Ночи досталось такое имя.

— По правде говоря, у меня тоже есть ученик, почти что внук. Жаль, что я не могу представить его вам сейчас.

— Пусть мы не встретились сейчас, однажды мы можем пересечься, даже не договариваясь заранее.

— Верно.

Некоторое время старик наблюдал, как мама гладила своего ребёнка по голове.

«Мне пора», — подумал Джошуа, и, мягко улыбнувшись, отвернулся от женщины.

— Уходишь?

— Да. Не знаю, сколько мои старые ноги ещё смогут ходить, но я обязательно доставлю эту книгу Радужному певчему.

— Он ещё не стал Радужным певчим.

Официально не стал. В настоящий момент он признано владел четырьмя цветами.

Экзамен на последний пятый цвет должен был состояться через месяц.

Узнав от женщины об этом мелком и неприметном факте, Джошуа мысленно улыбнулся.

— О, так ты в него не веришь?

От этих слов та странно по-детски надулась.

При виде её невинной реакции Джошуа снова улыбнулся.

— Уж он, наверное, сможет достичь этой цели. Таков поток нашего мира. И наша с тобой встреча в том числе. Вероятно… мы сейчас простимся навсегда.

А затем…

Старик ушёл.

Оставшись совсем одна, Евамари доверила себя ветру пустошей.

На плече у неё сидела стараясь сжаться посильнее ящерица цвета Ночи.

Вокруг них вновь поднялось плотное облако пыли.

— В этом заброшенном месте амариллис слишком выделяется, — резко произнесла Евамари наполненным холодом ночи голосом.

Это был не монолог, а направленные известному ей собеседнику слова.

И на этой фразе…

Облако пыли улеглось.

За спиной у Евамари на сухую серую землю мёртвых пустошей, в которых куда ни посмотри не найдёшь ни одного растения или даже травинки, упал невесть откуда-то взявшийся цветок.

Это был цветок с алыми лепестками — амариллис.

— Подглядываешь? Или даже сейчас пытаешься меня спровоцировать?

Ответа не было.

Спустя несколько секунд, несколько минут, несколько часов тишины.

— Впрочем, кто знает…

Евамари еле заметно приподняла уголки губ. Казалось, будто всё это время она вела с кем-то разговор.

И в этот же момент тот цветок был подхвачен ветром и улетел куда-то далеко.

— Армадеус, скажи...

— Я думаю… это имя теперь твоё.

Ящерица отвернулась, словно бы говоря, что у неё нет никакого интереса к улетевшему цветку.

— Что же мне делать?

Ящерица цвета Ночи промолчала, не дав ответа.

— «Все заветные дети», да?..

Неся наплакавшегося и потому заснувшего ребёнка на спине, Евамари целую вечность смотрела на свои развеваемые ветром чёрные волосы.

— Что же мне делать?..