Вода Коёми

С точки зрения Камбару Суруги, дороги определённо созданы не для ходьбы, а для бега. У моей кохай, видимо, такой принцип: всегда нестись во весь дух, какая бы дорога её ни вела, независимо от обстоятельств, погодных условий или направления ветра. Потому что она не любит снижать темп и шагать, не спеша.

Да, не любит.

Её слабое место.

Она всегда неслась быстрее ветра, но, честно говоря, скорость — не её конёк совершенно. Просто ей настолько трудно передвигаться медленно, что для неё это почти невозможно. Хотя не скажу, что моя кохай связана по рукам и ногам.

Я имею в виду, что Камбару, не привыкшая скупиться на лишние движения, скорее всего, даже не задумывалась, что можно ходить, не спеша... по дороге.

Дорога существует не для ходьбы, а для бега.

С тех пор, как её успехи в спорте заинтересовали всю школу, и Камбару стали называть восходящей звездой, она не переставала блистать и придерживаться своего мировоззрения, полностью противоположного моему, причём даже после того, как бросила баскетбольный клуб.

— Хм. Дорога, так сказать, может быть чем-то другим, Арараги-семпай… — сказала Камбару, когда одним прекрасным днём мы разговаривали с ней на эту тему. Как всегда, она говорила и смотрела прямо на меня. — Для таких людей, как я, бег — часть повседневной жизни, причём это бег не по дороге, а по дистанции.

Дистанции?

Пожалуй, так можно назвать «дороги», по которым бегают спортсмены-легкоатлеты. Но представление о «дороге» как о «дистанции» выводит из привычной колеи таких людей, как я, которые не воспринимают бег частью повседневной жизни, а считают пробежку большим событием.

Как бы получше выразиться...

Слово «дистанция» создаёт сильное впечатление чего-то фиксированного, какого-то абсолютного маршрута, от которого нельзя отклониться.

— Что вы такое говорите? Совсем не похоже на вас, Арараги-семпай! Это же «дороги», как правило, «фиксированы» и не позволяют отклоняться. Если автомобиль залезет на соседнюю полосу, это может привести к аварии. Перестроиться — дело непростое, на какой бы дороге вы ни были.

Действительно.

«Дорога» или «дистанция» — разница всего лишь в контексте, и это уже полностью языковые проблемы.

На деле же бежишь ты или идёшь...

По дороге или дистанции, путь есть путь.

Есть такое понятие — «жить по накатанной», но помимо того, что каждый идёт по дороге жизни, нужно ещё подчиняться неким правилам.

Соблюдать что-то вроде правил дорожного движения.

Нельзя сойти раньше срока. Нельзя отклониться от заданного пути. Смена полосы движения — ещё куда ни шло, но, если отклониться от маршрута, не мудрено свалиться с обрыва, в случае неудачи.

А если не свалиться, то столкнуться лоб в лоб.

Поэтому у нас нет другого выбора, кроме как двигаться дальше по заданному пути.

— Ну, что бы вы ни говорили, сойти раньше срока не трудно. В действительности можно сойти, даже не выходя из своей колеи. Нестись во весь дух по дороге, по дистанции, конечно же, считается «продвижением», но это не всегда «продвижение вперёд». Потому что люди могут «продвигаться в обратном направлении». Просто потому, что это возможно, — сказала Камбару. — Ведь дорога также может быть «путём» для побега. 

— Камбару, мерзавка! Ты, видимо, вообще меня не слушала!

— Что? Арараги-семпай, когда вы ни с того ни с сего обзываете свою кохай мерзавкой, её сердечко просто не может не трепетать, однако я совсем не ожидала услышать такие обвинения! Чтобы я, тема нашего с вами разговора, Камбару Суруга, взяла и не слушала самого уважаемого и лучшего в мире Арараги-семпая? Просто нереально! Фантастика! Давайте разберёмся, Арараги-семпай. До каких пор вы собираетесь тревожить моё сердце такими бессовестными словами?

— От моих слов ещё ни одно сердце не трепетало! И ты темой нашего разговора не будешь! Как бы там ни было, Камбару, я знаю, что ты не слушала меня, поэтому, будучи образцовым семпаем, повторю всё заново. Скажу ещё раз.

В один из июльских дней...

Воспользовавшись своим выходным, я навестил Камбару… и так оказался посреди коридора в её доме, построенном в традиционном японском стиле. Точнее, мне ничего не оставалось, кроме как стоять в коридоре, будто бы меня наказали за опоздание в школу.

Я, конечно же, никуда не опоздал.

А пришёл в гости к Камбару вовремя, как мы и договаривались.

Тем не менее мне пришлось стоять в коридоре, потому что я не мог попасть в комнату, к которой меня привели. То есть, выражаясь точнее, я не просто стоял в коридоре, а встал там столбом.

— Ладно, Камбару, слушай внимательно!

— Я и так буду слушать, не стоило напоминать мне об этом. Я ни за что не пропущу ни единого слова из уст Арараги-семпая, всегда изрекающих мудрость. Я, скорее, волнуюсь, что упаду в обморок от захлестнувших меня эмоций, просто слушая вас!

— ...Я же просил, чтобы ты отвела меня в свою комнату.

Проигнорировав её привычные и крайне назойливые попытки заискивать перед своим семпаем, я указал пальцем на комнату с раздвинутыми сёдзи[✱]Сёдзи — в традиционной японской архитектуре это дверь, окно или перегородка, состоящая из прозрачной или полупрозрачной бумаги, крепящейся к деревянной раме..

Точнее, на её обстановку.

— Я не просил приводить меня в кладовку.

Внутри комнаты...

Не скажу, что там был беспорядок. Точнее, беспорядок царил не только в горизонтальной плоскости, но и в вертикальной. Нет, и всё же это не беспорядок, как я уже упомянул, а скорее… нагромождение. Хаос захватил не только площадь комнаты, но и её объём.

— Кладовка? Как-то грубо с вашей стороны. Пусть вы и Арараги-семпай, но даже вы должны понимать, что говорить хорошо, а что — плохо. — Камбару улыбнулась во весь рот. — Ну, сейчас вы точно сказали что-то хорошее!

— И тебя устраивает, что твою комнату называют кладовкой?

Ну, если честно, это я ещё сдержался. Если бы я озвучил то, что думал на самом деле, то вместо кладовки назвал бы её свалкой негорючих отходов.

Я прямо пришёл в восторг от мысли, что у Камбару в доме есть отдельное место для негорючих отходов.

Или это как склад металлолома, где разные железяки, сваленные в кучу, образова-ли исполинских размеров горы…

И при этом сохраняли равновесие, так что из хаотично разбросанных предметов внутри комнаты получилась целая композиция. Но стоит топнуть ногой, как оттуда лавиной повалят вещи. Поэтому я застыл в коридоре столбом, боясь лишний раз пошевелиться.

— …

Камбару Суруга.

В конце мая с ученицей второго года старшей школы Наоэцу и бывшим первоклассным игроком баскетбольного клуба Камбару Суругой приключилась странная история… Сама Камбару была знакома с Сендзёгахарой со времён средней школы, и это стало одной из причин, почему мы с ней сдружились.

Впрочем, как бы просто это ни звучало, на самом деле наши отношения нельзя назвать простыми. Не слишком отклоняясь от темы, добавлю, что она также, как и я, или даже больше, чем я, пострадала от странности. И следы этого происшествия сохранились в её левой руке.

Которую она забинтовала.

Забинтовала… и спрятала.

Тем не менее, если подумать об этом дольше и принять все обстоятельства, Камбару Суруга, по-моему, оставалась милой кохай. Хотя такому ни на что не годному и неуспевающему в учёбе балбесу, как я, называть «милой» пусть и бывшую, но все же спортсменку и звезду баскетбольного клуба, уж слишком дерзко…

Однако, если забыть на мгновение про её успехи в спорте, сложно отрицать, что Камбару на редкость неопрятная девушка, даже неряха.

Такую, как она, можно, например, назвать «девушкой, неспособной навести порядок»... Или, если говорить ещё откровеннее, «неаккуратной девушкой».

Неаккурядочная[✱]В «散らカオス» (тиракаосу) объединились два слова: «散らかす» (тиракасу; разбрасывать) и «カオス» (каосу; беспорядок). девушка.

Когда Камбару впервые привела меня в свою комнату, я удивился тому, что там творилось, и поэтому пообещал устроить генеральную уборку при первом же удобном случае. И, когда я нашёл время, чтобы прийти и навести здесь порядок, то снова был немало удивлён, поскольку не мог разглядеть даже потолок в её комнате: так всё было завалено, хотя с последней уборки прошло всего ничего.

Я скорее из тех людей, что не могут никак успокоиться, пока вокруг царит бардак, чем из тех, кто обожает наводить порядок и уборку как таковую. Если честно, у меня даже не было идей, к чему тут сперва подступиться.

Откровенно говоря, я растерялся и не понимал, как можно исправить положение дел. Забавно, но взятые из дома мусорные мешки оказались совершенно бесполезными.

Десять сорокапятилитровых мешков.

В самом деле, что могут одни только мешки? Ничего. Без картонных коробок здесь не справиться. Ну, их-то я бы раздобыл в этой комнате-кладовке…

— Кх-кх-кх. Да, интересно, как же Арараги-семпай собирается наводить порядок в моей комнате? Давайте-ка посмотрим, на что вы способны.

— С чего это ты начала смотреть на меня свысока?

— Свысока? Нет-нет. Скорее уж я смотрю на вас из-под земли.

— Жуть! Если бы я услышал доносящийся из-под земли голос, просящий продемонстрировать всё, на что я способен… история перешла бы на совершенно новый уровень! Скажи, ты же не стала набивать свою комнату хламом из остальных комнат, просто чтобы досадить мне по случаю того, что я всё равно приду и наведу порядок?

Есть такой способ уборки в доме.

Складывать все нужные и ненужные вещи в одной комнате, а затем приводить в порядок остальные. Работы в два раза больше, и такой подход малоэффективен, однако сам процесс заметно упрощается.

— Что вы такое говорите! Опять беспочвенные подозрения в мой адрес! Впрочем, если вы, Арараги-семпай, решили поговорить обо мне, то я счастлива, и неважно, хвалите вы меня или подозреваете!

— Это ни разу не похвала!

— У меня только одна комната. Я не воспитывалась в роскоши и не жила в двух или трёх комнатах сразу. Эта — единственная, что у меня есть.

— Вот как… Тогда ладно.

— Ага. Прямо как Арараги-семпай — единственный семпай, который у меня есть.

— А вот это уже серьёзно!

И куда делась Сендзёгахара?!

Не называй того, с кем встретилась лишь в позапрошлом месяце, своим единственным в мире семпаем… К тому же я не сделал для тебя ничего такого, за что меня надо так сильно уважать, и в будущем, скорее всего, тоже не сделаю.

— Но это странно… Вернее, нелогично. Если вся твоя комната в таком состоянии, тогда где же ты спишь?

— Где, спрашиваете? В своей комнате. — Камбару хмыкнула и удивлённо наклонила голову в сторону. — Есть три места, где я могу спать: в этой комнате, на коленях Сендзёгахары-семпай и на руках Арараги-семпая, подкладывая их под голову.

— Давай не будем сейчас о сне на коленях Сендзёгахары, но ты же ни разу не спала на моих руках! И вообще, в этой комнате спать невозможно… Во-первых, туда даже не зайти!

— Всего лишь дилетантский взгляд на вещи, Арараги-семпай!

Камбару невозмутимым тоном грубила своему семпаю, которого так уважала. Несмотря на то, что я и был тем самым семпаем, мне искренне захотелось поучиться у неё такой наглости.

Ну, пусть попробует объяснить, почему считает мою позицию дилетантской. Хотя я сам не считаю себя профессионалом… в чём-либо... вообще.

— Ладно, Камбару, давай, покажи. Как же тебе удаётся спать в этой комнате?

Леонардо да Винчи, которого называют универсальным гением, на удивление, мог спать стоя. Неужели Камбару способна на это? Ну, она прирождённый гений по части спорта… И всё же мне казалось, что любой, даже сверходарённый человек, в этой комнате не то, что спать, но и стоять не смог бы.

— Ху-ху-ху. Господи, неужели я дожила до этой минуты? Кто бы мог подумать, что настанет день, когда я смогу чему-то научить Арараги-семпая!

— Тебе только семнадцать лет, и с момента нашего знакомства не прошло и ста дней…

Выходит, что мой час пробил на сотый день[✱] Выражение «коко дэ атта га хяку ничи мэ» — видоизменённое «коко дэ атта га хяку нэн мэ». Здесь «сотый год» заменён на «сотый день». Оригинальное выражение переводится как «вот и пришёл, наконец, твой час» или «в кой-то веки я тебя нашёл».?

— Нечего тут важничать, показывай уже! Как ты спишь? Я тебя швырну куда-нибудь, если вся штука в том, что ты спишь в коридоре!

— Теперь меня так и тянет пошутить об этом! Да, хочу, чтобы Арараги-семпай швырнул меня! Погодите! Нет, не хочу, чтобы семпай прижимал меня к стене, хочу, чтобы семпай зажал меня в коридоре!

— Что за рока-дон?

Хотя я и про кабэ-дон[✱]壁 (кабэ) — стена, 廊下 (ро:ка) — коридор, 壁ドン (кабэ-дон) — ситуация, когда парень прижимает девушку к стене, преграждая ей путь вытянутой рукой, обычно сопровождается хлопком (дон) ладони по поверхности. 丼 (дон) — чаша с рисом, на который сверху накладывают гарнир. Например, カツ丼 (кацудон) — чаша риса со свиной котлетой. В данном случае Коёми подумал, что Суруга называет блюда.не очень понял.

Круто, однако.

Мы с Камбару уже столько времени проболтали, а я так и не попал в её комнату.

Такими темпами все наши начинания завершатся на вступительном диалоге.

— Это блюдо из какого-то комплексного меню? Что-то вроде тушёного мяса в яйцах с проделанными в них коридорчиками?

— Хм... Ну, где-нибудь в мире, наверно, есть такие тушёные с мясом коридоры… Эм, мы же вообще говорили о том, как я сплю, да? Смотрите, Арараги-семпай. Я покажу вам! Здесь есть щель, видите?

Камбару указала куда-то внутрь комнаты.

Там действительно была щель, вернее, нечто похожее на «штольню», какие бурят в отвесных скалах... Будто прогалина между сохраняющими удивительное равновесие горами вещей.

— А-а. Ну и что с той щелью? Только не говори, что ты спишь в ней словно какой-нибудь крот!

— Именно так! Я беру разбег в коридоре и, сделав фосбери-флоп[✱] Техника прыжка в высоту, разработанная американским прыгуном в высоту Диком Фосбери, которая на сегодняшний день используется большинством спортсменов этого вида спорта., ныряю прямо туда!

Камбару гордо выпятила грудь, будто гордилась своим достижением. Прогиб назад во время фосбери-флопа… В её комнате не было ни матраса, ни ямы для прыжков, поэтому, приземляясь после фосбери-флопа, не мудрено получить серьёзные травмы, да такие, что даже придётся останавливать кровь.

Слишком большая жертва, чтобы просто поспать в своей комнате!

Да спи в коридоре, в конце-то концов!

Лучше уж так.

— Нет-нет, Арараги-семпай. Хорошо, конечно, что вы способны так быстро делать выводы, но они могут привести к ошибке.

— Твои советы мне не нужны! Моё бездумное обещание помочь тебе с уборкой — вот ошибка так ошибка! Ха? И что, сладко ли тебе спится? В той «штольне»?

— Ещё как сладко!

— Ладно, пока обошлось без травм, зато ты принимаешь некомфортную позу для сна. Просыпаешься, и у тебя, небось, всё тело ноет. Камбару, может, ты не знала, но сон — это важный процесс жизнедеятельности, в ходе которого отдыхает и разум, и тело.

— Знаю-знаю. Ну, не буду врать, будто сплю на мягкой подушке, но поза идеально подходит моему телу. Я словно в спальном мешке, и спится там сладко!

— Вот как…

— Конечно, это не сравнится со сном на коленках Сендзёгахары-семпай, зато куда удобнее, чем устроиться на руках Арараги-семпая.

— Так, постой-ка! Я тут, с твоего позволения, вклинюсь и заявлю прямо, что ни разу не давал тебе спать на руках! Но если ты утверждаешь, что спать на горе хлама куда приятнее, я свой гнев скрывать не буду!

— Ой-ой, Арараги-семпай, не надо засучивать рукава и злиться! Не нужно злиться и засучивать рукава, когда речь идёт о сне у вас на руках[✱]«Засучивать рукава» (удэмакури о суру) и «класть чьи-то руки под голову» (удэмакура суру).!

— Не болтай всякую чепуху с таким радостным лицом!

Никакие рукава я не засучиваю.

На дворе июль месяц, середина лета, поэтому я ношу одежду с коротким рукавом, такие не засучить.

— Ладно, ладно. Это уже перебор...

— Да у тебя всё перебор! Ещё ни одна фраза не была в меру! Каждая — перебор! И что же ты признаешь перебором? Что именно?

— Ну, спать в куче хлама и правда удобнее, чем на руках Арараги-семпая, однако…

— …

Значит, она даже и не думала взять свои слова назад.

Я проиграл куче хлама…

— Однако часто говорят, что преимущества и недостатки — две стороны одной медали. В эту «штольню» идеально вписывается моё тело, но в ней невозможно спать с кем-то ещё! — сказала Камбару соблазнительным и одновременно томным голосом. — Если бы я могла спать в той «штольне» вместе с Арараги-семпаем, она бы стала идеальной постелью, намного лучше, чем колени Сендзёгахары-семпай!

— Ты уже надоела!

— Кстати, я слегка поздно вспомнила об этом, но вы, Арараги-семпай, недавно говорили, что сон — важный процесс жизнедеятельности, в ходе которого отдыхает и разум, и тело. Но, с точки зрения жизнедеятельности человека, люди спят…

— Никаких грязных шуточек!

На этом весёлом обмене колкостями мы и закончили.

Наконец-то, прождав целую вечность… Точнее, преодолев многочисленные препятствия, я принялся за уборку в комнате Камбару Суруги. 

Кстати, так-то я человек ловкий, но когда впервые оказался в комнате Камбару, мне всё же пришлось там немного прибраться. Просто потому, что ступить было некуда.

Тогда мне казалось, что я пораню себе ноги, если буду ходить по комнате босиком. Словно я шагал по минному полю. Хоть я и парень, но беспорядка совсем не выношу, и не важно, в комнате или в голове. Да тут кто угодно полюбит уборку, стоит показать ему комнату Камбару!

Ну, как бы то ни было, я всего лишь хотел пояснить вот что: я недооценил ситуацию, думая, что работы будет немного, поскольку уже проводил здесь кое-какую предварительную уборку в позапрошлом месяце.

Даже если предположить, что причиной этого ужасающего бардака, созданного всего за месяц или около того, была отнюдь не попытка досадить мне или заставить выложиться по полной, то высока вероятность, что так Камбару проявила свои бесстыдство и наглость, ведь, по её мнению, «Арараги-семпай всё равно здесь уберёт».

Поэтому мне, как семпаю, чья миссия — указывать кохаям верный жизненный путь, пожалуй, стоило не делать уборку в комнате Камбару, а развернуться и пойти домой. Но в реальной жизни люди не принимают только правильные решения.

Всё-таки куда тяжелее остановиться на полпути, чем в самом начале.

Кроме того, мне не хотелось расстраивать Камбару, и, прежде всего, я просто не мог оставить её жить среди этих гор хлама, в этой «пещере».

Как и в позапрошлом месяце, плачевное состояние комнаты Камбару пробудило во мне желание убирать.

Да, моя воля дрогнула, но если бы я развернулся и ушёл домой, то обесчестил бы имя Арараги Коёми.

На уборку комнаты ушло несколько часов… Ничуть не преувеличиваю: мы закончили только к позднему вечеру, хотя начали в полдень, зато комната Камбару стала прилично выглядеть.

— Говоря начистоту, куда сподручнее взорвать весь этот хлам, чем разобрать его…

— Ха-ха-ха, Арараги-семпай. Прошу вас, не надо взрывов! Резиденция же деревянная, от неё и следа не останется! — бодрым голосом возразила Камбару и рассмеялась.

И чего она смеётся?

Кстати говоря, Камбару вообще не помогала мне с уборкой. Единственное, что она делала, так это стояла в сторонке и распоряжалась, какие вещи ей нужно оставить, а какие — нет.

Если бы те несколько часов кто-нибудь понаблюдал за нами, он бы точно пришёл к выводу, что из нас двоих именно Камбару — семпай, а я — кохай, который помогает своей семпай с переездом.

Причём кохай пришёл не по собственному желанию, а ведомый непреодолимой силой.

— Думаю, даже твои дедушка с бабушкой санкционировали бы бомбардировку, чтобы разгрести завалы в твоей комнате.

— Вижу, вы ничего не понимаете. По-вашему, эти книги ничего не стоят?

— Вот от них мы избавимся в первую очередь!

Ну, что выбрасывай, что не выбрасывай, в выходной мусор не вывозят, поэтому все ненужные вещи мы перевязали верёвками и собрали в саду. Осталось только молиться, чтобы до дня вывоза мусора не полил дождь.

Камбару могла хотя бы помочь мне перетащить хлам на улицу… а то как-то получалось, что я лезу в домашние дела чужой семьи.

— Как бы то ни было… Спасибо за помощь, Камбару, — сказал я.

Правда, помогал я себе сам, но слов получше в голову не приходило. Я не знал, что ещё ей сказать. Разве что «мы справились!», но это немного не то…

Вообще, так долго наблюдать, как кто-то работает — утомительно само по себе, так что я решил относиться к Камбару снисходительно.

Кстати говоря, мне бы жутко не понравилось, если бы кто-то другой наводил порядок в моей комнате… Хотя Камбару от этого, наверное, в восторге.

Странный у неё характер.

Что она за человек, в самом деле?

— Ладно, пойду домой. На улице уже совсем стемнело. Нечего больше засиживаться.

— Эй-эй, ни с места[✱] Суруга использует вспомогательный глагол фамильярной формы повелительного наклонения, который употребляется исключительно в мужской речи., Арараги-семпай!

— Нет уж, как ни посмотри, а так разговаривать с семпаем невежливо!

Вообще, если прислушаться к её речи, можно понять, что Камбару говорит со старшими довольно-таки грубовато. Её трудно поймать с поличным, ведь она всегда так энергично и весело болтает.

— Неужели вы, глубоко уважаемый мною Арараги-семпай, подумали, будто я так просто вас отпущу? После того, как заставила привести мою комнату в порядок?

— Так просто не отпустишь… Да что ты собралась сделать со мной?!

— Нет, не надо так напрягаться…

«Вы за кого меня принимаете?» — спросила Камбару с недовольным лицом.

Ну, пусть ты и сердишься…

Но с тобой держи ухо востро!

— Я хотела предложить хотя бы чаю. Нет, одним только чаем не обойтись! Я должна устроить вам достойную вечерю, Арараги-семпай.

— Вечерю? А-а, то есть ужин? Нет-нет, не надо. Вынужден отказаться. Я дома поем то, что мне оставили.

— Так не пойдёт! Я не позволю вам отказаться!

— Что? Чтобы отказать, не спрашивают разрешения! Особенно у кохай!

— Вы не можете покинуть мой дом, пока не попробуете домашней еды моей бабушки!

— Угрожаешь, да?

И при этом готовить будет твоя бабушка?

Когда Камбару сказала, что должна устроить мне «вечерю», она не собиралась делать это сама… Впрочем, как бы хорошо я ни думал о Камбару, готовить она вряд ли умеет.

Блюда в «дзюбако»[✱] Квадратная коробка, в которой подают гарниры, сложенные в два или более слоёв., которыми мне как-то довелось здесь перекусить, тоже готовила её бабушка.

В принципе, к домашним делам относится и способность готовить, и умение поддерживать чистоту в жилище, хотя между этими двумя навыками нет прямой связи. Однако не станет же способный кулинар доводить свою комнату до такого ужасающего состояния!

Если беспорядок во всём доме будет, так сказать, нормой, то бардак на кухне станет концом всего...

— Ху-ху. Думаете, как сделать ноги? Что же, попробуйте. Вы правда верите, что победите меня одной смекалкой?

Камбару раскинула руки в стороны, встав на пороге своей комнаты.

Словно баскетболист, принявший стойку защитника. Да уж, она вообще в курсе, как следует вести себя в традиционном японском доме?

— Ну, нападайте! Может, я и ушла из клуба, но моя защита не настолько ослабла, чтобы пропустить такого дилетанта, как вы, Арараги-семпай!

— Нет, нападать я не стану…

Как бы там ни было, она обзывалась дилетантом при том, что уважала меня.

Что ни говори, а всё обернулось бы иначе, дай я Шинобу попить моей крови и сделать из меня вампира, но в моей нынешней форме сквозь защиту Камбару мне не пробиться.

Выходит, ничего не остаётся, кроме как покорно слушаться её.

К тому же я бы повёл себя не как семпай, если бы высокомерно пренебрёг добротой Камбару… или её благодарностью.

Если говорить начистоту, я никогда не участвовал ни в какой клубной деятельности со времён средней школы, так что, собственно говоря, не привык к тому, что со мной обходятся как с семпаем, и по этой причине не знал, как должен вести себя семпай… Не знал, какую дистанцию нужно сохранять между мной и Камбару.

Спросить, что ли, потом у Сендзёгахары?

Узнать, нормально ли тратить целый выходной на уборку комнаты своей кохай, а потом в благодарность за это у неё же и ужинать?

Ну, Сендзёгахара всё никак не нарадуется на Камбару, поэтому я не ожидаю от неё честного ответа…

— Ладно, ладно, Камбару. Я проиграл, сдаюсь. Я останусь.

— Ну уж нет, вам не удастся так просто избежать боя, Арараги-семпай! Осталось ещё место для прорыва, пока рано сдаваться!

— Да чего ты хочешь от меня?!

— Я хочу, чтобы вы схлестнулись со мной в бою[✱] Выражение «гаппури ёцу ни куму» в сумо означает «обхватить друг друга руками».!

— Значит, не баскетбол, а сумо?

Проиграть в сумо девушке, да ещё и кохай, — настоящий позор, поэтому я решил с благодарностью принять от Камбару приглашение на ужин.

— Ладно, угости меня чем-нибудь, — сказал я. — Позвоню домой и предупрежу своих.

— М-м. Ну, если Арараги-семпай так говорит, то ничего не попишешь.

Почему-то Камбару ответила сдержанно.

Если не брать во внимание то, что мы с ней так и не схлестнулись в бою, она, похоже, осталась довольна тем, что может помыкать мной, как только ей заблагорассудится. Ладно, выходной у моей кохай прошёл плодотворно, и я этому только рад.

Но если абстрагироваться от ситуации…

— В таком случае, Арараги-семпай, прежде чем мы сядем вечерять…

— Хм?

— Прошу вас, примите ванну. Если вы придёте в столовую в таком грязном виде, будет неприятно. 

Я прекрасно понимал, что в традиционном японском доме нет комнаты, которую называют «столовой», но не стал указывать ей на ошибку, поскольку сам не знал, как правильно называется это место.

Что ж, какие бы отношения не выстраивались между семпаями и кохаями, Камбару была права в одном: появляться за столом в пыли и грязи ужасно некультурно, поэтому я был благодарен ей за это замечание.

Я чуть было не забыл о манерах в чужом доме… Тем не менее, я даже не осмелился попросить воспользоваться их ванной, поэтому можете представить моё смущение, когда я всё-таки там оказался.

Смущение или…

Чувство, будто я делаю что-то постыдное?

Такое ощущение, словно я решился на то, чего делать не следовало... Ванна из японского кипариса идеально вписывалась в роскошь резиденции и ничуть не уступала ваннам приличных гостиниц, выполненных в традиционном японском стиле. Возможность принять такую ванну вполне сойдёт за компенсацию сегодняшнего труда.

— …

Нет, всё же как-то странно…

Расслабляться, сидя в горячей воде по самые плечи в ванной комнате собственной кохай, с которой едва знаком…

Могу предположить, что даже Сендзёгахара, чей здравый смысл слегка отклоняется от нормы, не стала бы этого делать.

Кстати, если бы я заговорил с ней о чём-то подобном, она бы меня убила…

Всей той канцелярщиной, что она носит с собой.

Стёрла бы стирательной резинкой... Хотя даже не знаю, как она сумеет провернуть такое.

Я взглянул на часы, которые плохо сочетались с ванной из кипариса, и это лишний раз напомнило мне о том, что я нахожусь не в традиционной японской гостинице, а в частном доме. Меня не столько интересовало, какой шёл час. Скорее, сколько осталось до той самой «вечери».

Камбару, видимо, изначально не планировала устраивать для меня званый ужин. Идея пришла к ней уже после уборки, и затем она задним числом получила согласие от бабушки.

Я наверняка доставил ей хлопот, ведь пришлось готовить ужин ещё и на меня… И, скорее всего, она считает меня наглым семпаем своей внучки… И все же бабушка Камбару явно хороший человек, раз дала своё согласие.

Я благодарен ей. Вернее, мне очень жаль.

— И всё же успокоиться не выходит.

Конечно, приятно, что в кипарисовой ванне можно вытянуть ноги, а вода подогрета до идеальной температуры. Я не собирался забирать обратно слова о компенсации за мой труд, однако всё равно не мог смириться с тем, что мне пришлось пользоваться чужим шампунем, кондиционером и мылом.

Не терплю чужого.

Ладно.

«Погреюсь и вылезу…» — подумал я, как вдруг уловил странные звуки из предбанника.

Вернее, не звуки, а голос.

— Хм?! Что такое?! Дверь не открывается! Она заперта! Вы в порядке, Арараги-семпай? Что-то случилось! Я спасу вас!

— …

Поднялся грохот. Судя по всему, Камбару силилась открыть створчатую дверь. Она пыталась вломиться сюда словно какой-то хулиган!

— А ну, откройте дверь! Немедленно! Выходить с поднятыми руками! Это приказ!

— …

Значит, не хулиган, а полицейский?

— Я Камбару Суруга! Секс-рабыня Арараги-семпая! Мой коронный приём — санкаку тоби[✱]三角跳び (санкаку тоби; скачок треугольника) — техника каратэ стиля Сётокан. Это прыжок на противника с разворотом на 180 градусов (в полёте ноги двигаются по вершинам треугольника) и ударом рукой в шею. Техника позволяет повалить противника и оказаться за его спиной. Также в манге «Капитан Цубаса» персонаж по имени Вакасимадзу Кэн (получивший прозвище Каратэ-вратарь) использовал эту технику в качестве своего коронного приёма (он делал «треугольный» прыжок и бил по штанге).!

— …

Нет, всё-таки больше смахивает на хулигана.

— Ну-у! Почему она не открывается… Похоже, у меня нет выбора! Пойду возьму палку, которой полиция по охране общественного порядка разгоняет толпу!

— Прекрати! И не надо тащить сюда вещи, название которых ты даже не знаешь!

Ну...

Я тоже не знал, как она называется.

— А, так вы целы, Арараги-семпай…

После сказанной мной колкости она всё-таки перестала колотить в дверь. По-видимому, Камбару опасалась за мою безопасность. Но чем бы она ни руководствовалась, врываться в предбанник уже непростительно.

Я кричал прямо из ванны.

Мой голос отдавался эхом, и слушать его было неприятно, но так было нужно: иначе до предбанника не докричаться, мешает двухслойная дверь.

Что до Камбару, то она всегда говорила громко, и я отчётливо слышал каждое её слово, сидя в ванне.

— Как я испугалась... Я подумала, что вас, Арараги-семпай, держат там взаперти, поэтому не на шутку разволновалась.

— Во всём мире есть только один человек, который захотел бы держать меня в заточении, и это ты!

— Об этом и речи быть не может! Вот Сендзёгахара-семпай — совсем другой разговор!

— Ха-ха-ха. Какой бы ни была Сендзёгахара, такое делать она точно не станет.

— Но почему дверь-то не открывается?

— Разве не очевидно, что она заперта?!

Я сделал вид, что очень удивился. Вернее, я на самом деле удивился. Впрочем, это в её стиле — внезапно ворваться в ванную. Надо учитывать такие вещи.

Зная её, запереть дверь — естественная мера предосторожности.

— Заперта? А разве у нас есть замок на двери ванной?

Похоже, Камбару всерьёз удивилась.

Почему ты не знаешь, где в твоём доме стоят замки?

— Ну, видите ли, когда я принимаю ванну, то оставляю дверь открытой…

— Ты не столько оставляешь её открытой, сколько в открытую выставляешь себя… Ладно, в своём доме ты, по идее, можешь делать всё, что захочешь.

Да и вообще...

Это ведь я сейчас сидел абсолютно голым в чужом доме, пусть даже в ванне.

— Эм-м, если вы что-то не так поняли, тогда я хотела бы поправить вас, Арараги-семпай. Я пришла посидеть в ванной вместе с вами!

— В таком случае я всё правильно понял! Не нужно меня поправлять!

— Нет-нет. Я просто собиралась постирать вашу одежду, пока вы принимаете ванну, Арараги-семпай. Абсолютно без задних мыслей.

— …

Да у тебя в голове одни только «задние мысли»!

И даже если ты не врёшь, сомневаюсь, что руки, устроившие хаос в комнате, в которой я перепачкался, умеют стирать! Может, со стиркой у тебя ещё хуже, чем с готовкой!

— Что вы такое говорите! В спортивном клубе я постоянно этим занималась! Стирка, скорее, моя специальность!

— М-м… Ну, раз такое дело, то может быть. Как бы то ни было, если ты постираешь мои вещи, мне нечего будет надеть.

— А что плохого в том, чтобы выйти голым?

— Да как это вообще может быть «не плохо»?! Я не настолько уверен в себе, чтобы расхаживать тут голышом!

— Если хотите, помимо вашей одежды я могу ещё помыть и вас! Спереди и сзади!

— …

Да только по её голосу понятно, какая она извращенка! И теперь, когда я сижу в ванне без одежды, мне от её намерений вдвойне страшней.

— Я помою вас, Арараги-семпай! В качестве благодарности за чистоту в моей комнате!

— Сначала очисти свой разум! Почему извращённость ещё не вымылась из тебя, несмотря на то, что ты каждый день пользуешься такой замечательной ванной?!

— Ху-ху. Не могу с вами не согласиться, когда вы так отзываетесь об этой ванне. Но, если я начну неуместно скромничать, вам может показаться, что я говорю с сарказмом.

Камбару слышит только похвалу.

Прямо вижу, с каким самодовольством она улыбается.

Ну, ванна и впрямь хороша, такой захочется похвастаться, да…

— Однако хороша не только ванна, но и вода в ней. Мы черпаем её из колодца в саду и подогреваем. Пусть она не такая, как на горячих источниках, зато какая-то там глубоководная с содержанием какого-то там поручейника.

— Что ещё за «какая-то там глубоководная с содержанием какого-то там поручейника»? Если собралась хвастаться, запоминай детали как надо!

Эта вода похожа на минеральную?

Нет, колодезная вода не обязательно минеральная. Что ж, после слов Камбару мне и впрямь начало казаться, будто вода в кипарисовой ванне была какой-то особенной, даже загадочной.

Хм-м...

Колодезная вода, значит?

— А-а, кстати говоря, Арараги-семпай.

— Чего тебе, Камбару-кохай?

— Знаете, у этой колодезной воды неприятное прошлое.

— Она вызывает недоверие[✱]«Недоверие» (гиваку) созвучно со словом «прошлое» (иваку), так как при произношении первого звук «г» практически съедается.? Ой-ой, вот уж кто здесь вызывает недоверие, так это ты, ясно?

— Не недоверие, а прошлое.

— А?

Ну, если касаться прошлого, то кое-что неприятное случалось и с тобой, Камбару… Но прошлое у колодезной воды? Как это? Колодезную воду можно подогреть[✱]«Подогреть» (ваку) и «прошлое» (иваку)., но у неё не может быть никакого неприятного прошлого…

— Прошлое… Что за прошлое-то?

— О, интересно стало?

— Эм, не то чтобы интересно…

Когда ты вот так начинаешь разговор, как-то иначе тебе и не ответить… Но всё-таки я хотел узнать об источнике воды, в которой сейчас сидел.

Просто любопытно.

— Ладно, да, интересно. Так что за прошлое? Кстати, меня раздражает, что ты мне мешаешь.

— Это история о моём отце.

— А-а, об от…

...це.

Камбару сказала об этом настолько буднично, что я отреагировал так, словно ничего особенного не услышал, но ведь отец Камбару скончался много лет назад… и не только отец, но и её мать.

В… автокатастрофе.

Поэтому Камбару жила вместе с бабушкой и дедушкой. Её отец был их единственным сыном.

— …

— Отец, конечно же, тоже пользовался этой ванной. Ну, не просто сидел в ней, а заполнял её колодезной водой. Каждый божий день.

Камбару продолжила как ни в чём не бывало рассказывать об отце, а я сидел, притихший, не зная, какой реакции от меня ждут.

Возможно, она уже смирилась с фактом смерти, понимая его как неотъемлемую часть жизни. В таком случае, если я буду слишком внимателен к её утрате, это будет грубо с моей стороны. Камбару же, в свою очередь, наверное, тяжело принимать это вежливое сочувствие.

Поэтому я спросил её вслух:

— Хм-м… Каждый день, да?

— Да. Ну, для отца это была обычная вода, которой он пользовался постоянно, и он не относился к ней, будто это какая-то благодать...

— Ну, это понятно…

Не сказать, что я завидовал семье Камбару, у которых во дворе выкопан колодец, ведь у моей семьи был совершенно типовой дом, но в то же время я думал, что жить в такой резиденции очень даже круто. И естественно, что человек, видевший с самого рождения этот колодец в саду, не будет воспринимать его как дар свыше. Скорее, как данность.

— Однако в детстве, когда он принимал ванну, в редких случаях там происходило кое-что, и это не давало ему покоя.

— Не давало покоя?

— Его тревожило явление… Лучше сказать так.

Не связанное со странностями.

Всё не настолько серьёзно, нет… Но это точно какое-то таинственное явление.

Как пояснила сама Камбару.

— Не связанное со странностями… таинственное явление? Ты почти напугала меня этими подробностями! — напрягся я, сидя в ванне.

Если странности как-то повлияли на эту колодезную воду, то дело плохо… Если регулярно ею пользоваться, можно нарваться на неприятности. Хотя я сам сейчас сижу в воде с «историей», так что не мне об этом говорить.

— Нет, я же сказала, всё не настолько серьёзно. Явление не связано со странностями. То есть никакого влияния странностей нет.

— Ха-а…

Не связано со странностями, никакого влияния странностей?

Таинственное явление, в котором не замешаны странности… Ну, такое происходит сплошь и рядом.

Дело рук человеческих.

Или же природное явление.

Такое часто случается. Вопрос только в том, насколько это опасно и чем чревато.

Другими словами, разговоры о том, что странности здесь не замешаны, не гарантируют безопасности, о которой говорит Камбару.

— Эм-м, но ту обезьянью странность, у которой ты загадывала желания, тебе оставили родители. То есть она досталась тебе от матери, да?

— Да. Вот так Арараги-семпай, у вас феноменальная память!

— Нет, раз уж я с самого начала ошибался насчёт твоей странности, от похвалы теперь только больнее…

— Когда-то я произносила слово «феноменально» как «феноманально»!

— Вот это реально феноменально!

Гаэн Тооэ.

Так её звали. Это имя я вспомнил, напрягая свою отнюдь не феноменальную память. Так звали покойную мать Камбару Суруги.

А вот имя её отца я не знаю… В любом случае, сейчас спрашивать об этом неловко.

— Ну и что это за таинственное явление, не связанное со странностями? Что это, Камбару? В зависимости от обстоятельств, мне либо придётся уносить ноги из ванны как можно скорее, либо нет…

— Не нужно так осторожничать, Арараги-семпай. Не беспокойтесь, здесь нет ничего страшного. Это вам не какая-нибудь история с призраками.

— Не история с призраками…

От этого не легче.

Как бы там ни было, моё тело переживало остаточные эффекты от странности. Может быть, моя мысль прозвучит дико, но что, если эта колодезная вода — святая или что-то вроде? Тогда моё тело рискует раствориться в ней.

Ну, в теле Камбару тоже осталась странность, и, если она до сих пор без проблем пользовалась ванной, у меня нет причин для беспокойства. Хотя как знать? Камбару-то мазохистка до мозга костей, и она, возможно, наслаждается болью, растворяясь в ванне.

— …

Но даже для мазохистки это слишком. Просто на грани фантастики.

Что она за странность?

Необычная даже среди загадочного.

«Странная»!

— Ладно, не буду мешать, если хотите выйти. И не буду останавливать, если вам захочется выйти из ванны голышом.

— Нет уж, останови!

— Но перед этим, Арараги-семпай... Прошу, посмотрите на поверхность воды в ванне.

— ?..

Я не понимал, чего добивается Камбару, но машинально исполнил её просьбу. Ну, чтобы рассмотреть содержимое ванны, не требовалось усилий. Я лежал там, погрузившись в воду по самые уши, но как только сел ровно, она сразу же попала в поле моего зрения.

— Посмотрел. Может, уже поздно спрашивать... С этой водой что-то не так?

— Нет, я не про воду.

— Вода не холодная[✱] Слово «мидзу» используется для описания воды с температурой ниже человеческого тела. В основном под ним понимается [холодная] вода или просто жидкость. Из-за этой двусмысленности Коёми подумал, что Суруга в предыдущей реплике говорит ему «нет, вода там не холодная».? Что? А, ты в том смысле, что она «горячая»[✱] Словом «ою» описывается тёплая или горячая вода (температура выше человеческого тела). В расширенном смысле под ним понимается вода в банях (потому что там она по определению горячая) и иногда даже сама ванна с налитой в неё горячей водой.? Ну да, горячая…

— Нет-нет, я не об этом. Я же чётко выразилась, не так ли? Я хотела, чтобы вы не на воду посмотрели.

«А на поверхность воды», — добавила она.

Добавила Камбару.

Поверхность? 

Я немало удивился, когда мне рассказали об одной детали, но… в английском языке, судя по всему, нет понятия для слова «ою». Ну, не то чтобы нет понятия, там «ою» не выразить одним словом. «Ою» и «мидзу» у них различаются как «горячая холодная вода» и «холодная холодная вода»[✱] Слово «мидзу» обычно переводят как «вода», но его контекстное значение — «холодная вода», поэтому говорить в быту «аттакай мидзу», что по сути есть «тёплая [холодная] вода», не совсем правильно (хотя такое возможно в научном контексте или с промышленной, а не питьевой водой), и для японца это звучит странно, потому что для этого, в принципе, уже есть слово «ою», которое имеет значение «тёплая вода». Между тем «цумэтай мидзу» — «холодная [холодная] вода» — сказать, в общем-то, можно, тем самым подчёркивая, что вода очень и очень холодная. соответственно. По-видимому, понятие «горячая вода» они выражают с помощью словосочетания «холодная вода», потому что вода есть вода, как её ни назови.

Так как я вырос в японской культуре, мне никогда не представить, что слова «ою» не существует, но, с точки зрения людей, воспитанных за границей, пространность японского слова «мидзу» — куда большая проблема. Дело в неясном различии между «ою» и «мидзу», ведь «горячая вода» тоже «вода»… В то же время «мидзу» означает соединение H2O и также является универсальным термином для обозначения всех жидкостей.

Ну, если задуматься, разбираться в этих вещах не так тяжело, сколько жутко.

Как бы то ни было, зачинщицей, рассказавшей мне о жути, скрывающейся за словом «мидзу», была Сендзёгахара Хитаги-сама.

— Умри, — сказала она. — Умри. Умри. Умри. Умри. Умри. Умри. Умри.

— …

Жуть.

Неважно, стою я напротив неё или просто слышу её голос, Сендзёгахара пугала в любом случае… Но хуже уже не станет, потому что она с самого начала дошла до крайней меры.

Я чуть было не выронил мобильный телефон, но кое-как пересилил себя и ответил:

— Я... Я пока не могу умереть. Потому что прошло-то всего ничего с тех пор, как я стал твоим парнем. Мы только начали встречаться. И я хочу встречаться с тобой и дальше. Жизнь мне сейчас слишком дорога, чтобы умирать!

— О, вот как. Приятные слова говоришь. Так и быть, поживи ещё.

— …

Простая ты, Сендзёгахара-сан.

Можешь пожелать мне смерти ещё немного.

Другими словами, перестань с такой лёгкостью говорить о своей жажде убийства, если способна так легко забыть об этом. Как бы то ни было…

— Так вот, я ходил к Камбару домой, чтобы прибраться у неё в комнате, — продолжил я свой рассказ.

В конечном счёте я принял благодарность Камбару, то есть после ванны пришёл на устроенный в мою честь званый ужин. Когда мы закончили есть, был уже поздний вечер, поэтому для меня начали готовить футон, однако я кое-как сумел отказаться и вернуться домой до того, как часовая стрелка добралась до отметки в двенадцать.

Сёстры отчитали меня за то, что я гуляю поздней ночью.

Обычно, когда они читают мне нотации, мы ссоримся в пух и прах, но сегодня им повезло: я вернулся слишком вымотанным, чтобы спорить с ними.

Я смыл в ванне всю усталость, накопленную в ходе уборки комнаты Камбару, но напряжение, с которым я сидел на званом ужине, вконец измотало меня.

Поэтому я проигнорировал сестёр и пошёл в свою комнату, где собирался уже ложиться спать, но…

Ставя мобильник на зарядку, я заметил входящее сообщение, которое почему-то пропустил раньше. Оно было от Сендзёгахары.

Я мог игнорировать сестёр, но не Сендзёгахару. Потому что она меня пугает… Но, кроме того, в позапрошлом месяце мы с ней начали встречаться, так что я просто не мог сделать вид, будто она не писала мне.

Учитывая, сколько сейчас было на часах, я подумал, что она прислала мне сообщение с пожеланием спокойной ночи, но в его теме я увидел «похоже, ты ходил к Камбару». Это уже письмо от надзирателя!

Текста сообщения не было.

Пугает даже то, как она их пишет.

Возможно, в этом сообщении был посыл «спи вечным сном».

Так я решился позвонить Сендзёгахаре и рассказать ей о том, как провёл этот выходной, в подробностях, ничего не скрывая.

Страшно, когда тебя разоблачают. Она точно поймала бы меня на лжи благодаря возродившемуся «Барухара комбо», где между Камбару и Сендзёгахарой существует ментальная связь, похожая на «прямую горячую линию», по которой информация передаётся с молниеносной скоростью. В каком-то смысле это уже прямо «Барэхара комбо»[✱]Первая часть словосочетания «барэхара комби» происходит от глагола «барэру» (быть раскрытым/разоблачённым)..

Я был у них под каблуком.

Нет, не то чтобы под каблуком. Скорее, они наступали мне на пятки… Моё достоинство вроде как растоптали. Камбару относилась ко мне как к подушке, а Сендзёгахара — как к коврику для ног.

Это уже не достоинство, а унижение[✱]«Достоинство» (яп. 尊厳 сонгэн) и «унизительное положение» (яп. 損減 сонгэн)..

С учётом сложившейся ситуации я хотел было попросить помощи у Ханекавы, но если Сендзёгахара надзирает, то Ханекава контролирует мою личную жизнь, а поскольку Ханекава до сих пор не явилась на помощь, это значит, что она решила остаться в стороне, так что просить её о чём-либо бесполезно.

Я не говорил Сендзёгахаре, что пойду к Камбару делать уборку (вот от Камбару-то она и получила отчёт), но заранее предупредил об этом Ханекаву… Так, стоп!

Что творится с моей жизнью, а?!

У меня вообще нет свободы воли!

Принимая это во внимание, я начинаю сомневаться, было ли решение взяться за учёбу, чтобы поступить с Сендзёгахарой в один университет, моим собственным.

— Пойти в гости, чтобы навести порядок в комнате своей кохай… Арараги-кун так заботится о друзьях. Хотя принимать ванну в её доме — верх наглости. Думаю, тебе стоит умереть.

— Не надо так думать…

— Хорошо, когда я не думаю о том, чтобы тебя убить, да?

— …

Конечно хорошо.

— Итак, Арараги-кун, какие мысли по поводу истории Камбару?

— Хм?

— Насчёт того, что тебе сказали смотреть не на воду, а на её поверхность.

— А-а…

Я кивнул головой.

Решив говорить обо всём без утайки, я в целом пересказал Сендзёгахаре и этот диалог, но умолчал о своих впечатлениях от рассказанной Камбару истории.

— Эм, ну, в этом действительно есть что-то загадочное. Или не загадочное? Может быть, лучше назвать эту историю романтической… На поверхности воды отец Камбару видел образ девушки, с которой он свяжет себя узами брака в будущем.

Вот такая история.

В юном возрасте отец Камбару, купаясь в той кипарисовой ванне, периодически видел образ незнакомой ему девушки. То есть иногда на поверхности воды появлялось изображение той, с кем он тайком сбежит в будущем.

Он думал, что ему это только мерещится, и, похоже, не придавал этим видениям особого значения. Затем образ незнакомки прекратил появляться в воде кипарисовой ванны, и тогда отец Камбару поймал себя на мысли «да что вообще значат эти видения?». Поэтому он был так шокирован, повстречав мать Камбару, то есть Гаэн Тооэ.

Будто бы.

Эта встреча была предначертана судьбой.

— Напоминает гадания, которыми балуются девочки. Типа, если набрать в раковину воды, можно увидеть отражение своего суженого и всё такое. Неужели здесь то же самое?

Поскольку история касается отца Камбару, то есть мужчины в расцвете сил, трудно предполагать, что он наивен будто девочка. Если это происходило в его юности, вполне возможно, что он и Гаэн Тооэ связаны с самого детства, и тогда в этом нет ничего странного.

Романтическая история.

Хотя можно ли так говорить?

Ну, если опираться на поверхностные знания старшеклассника, который только-только ступил на извилистый путь предстоящих экзаменов, поверхность воды может быть своеобразным экраном… Но тогда появление на нем лица «суженой», в смысле, «образа девушки, которую повстречаешь в будущем» выглядит по меньшей мере странно.

Здесь всё иначе, с недавним случаем с песочницей не сравнить.

Вода ещё более бесформенная, чем песок. Кипарисовая ванна, конечно, выглядела старинной, но с её дном всё было в порядке.

— Хм, — хмыкнула Сендзёгахара. — Кстати, Арараги-кун, когда ты посмотрел на поверхность воды после того, как тебя попросила Камбару, что ты увидел? Кто отразился там? Это была я? Я? Или же я?

— Вот пристала!

— Ханекава-сан? Камбару? Хачикудзи-чан?

— Жуть!

Я вздрогнул.

— Да нет, никто там не отразился… Отражение как отражение. Как и всегда, это было моё лицо.

— А? Значит ли это, что суженая Арараги-куна — он сам?

— Помолчи! Конечно же, это буду не я!

Несмотря на то, что Сендзёгахара вечно говорит бесцветным тоном, в такие моменты она старательно изображает удивление.

— Что-то подобное я уже слышала. Миф о человеке, который загляделся на собственное отражение в воде и утонул… Как-то так, да?

— Ты и сама всё прекрасно знаешь, не так ли? Тебе просто хочется, чтобы я сказал слово «самовлюблённый».

— Есть ещё одна похожая история. Собака, державшая в пасти кусок мяса, увидела своё отражение в реке и залаяла, пытаясь отобрать мясо у своего «двойника». Её собственный кусок выпал из пасти в реку… Такая глупость — арарагизм, определённо.

— Нет такого слова «арарагизм»! Не делай из меня ходячую глупость! В любом случае вода, на мой взгляд, была совершенно обычной, как и её поверхность.

— Хм-м. Хоть ты и вампир, а в воде отражаешься.

— Нет, я больше не вампир… Остались только осложнения. Я и в зеркале отражаюсь, всё как обычно.

— Кстати, я слышала, что вампиры не способны переходить через реки и плавать… Арараги-кун, а ты можешь плавать?

— М-м? Эм-м, никогда не пробовал… Если задуматься, то, по идее, плавать должен, да?

Я-то ладно, а как с этим обстоят дела у Шинобу?

Может, она и выглядит как маленькая девочка, но уровень её вампиризма будет повыше моего, вроде бы… Однако не исключено, что я так решил, потому что на меня повлияла её личность.

— Ну, есть же всякие загадочные истории, и не важно, связаны они со странностями или нет. Если бы в чём-то таком была замешана её мама, это ещё куда ни шло, но если речь об её отце...

Не знаю, каким человеком была мама Камбару, однако то, что в наследство она оставила «обезьяну», говорит о её принадлежности к той сфере.

Сложно сказать что-либо определённое, даже если учесть, как сильно ненавидели Гаэн Тооэ бабушка и дедушка Камбару, хотя они кажутся такими добрыми людьми. И они терпеть не могли эту женщину задолго до того, как она увела их единственного сына.

— Может, это не гадание, а проклятие? Которое показывает твоё отражение суженому.

— Полная жуть. Да за кого ты принимаешь мать Камбару?

— Шу-утка, — протянула Сендзёгахара шутливым тоном. Нет, её голос оставался по-прежнему бесцветным, это сама фраза звучала шутливо. — Просто шу-утка.

— Кто так шутит-то?

— Ну, знаешь, раньше я уже слышала эту историю от Камбару.

— А?

И теперь говоришь об этом так просто?

И почему, интересно знать, ты не начала с фразы «по правде говоря»?

— А что? Я же никогда не говорила, что не знаю об этом. Мы с Камбару уже много лет знакомы. Неудивительно, что эта история мне известна. Скорее, я испытала бы шок, если бы она рассказала что-то, о чём я не знаю, тебе, человеку, с которым едва знакома.

— …

Судя по тому, с какой уверенностью Сендзёгахара об этом говорила, похоже, она узнала об истории Камбару задолго до возрождения «Барухара комбо», то есть во времена учёбы в средней школе.

— Я не со зла. Просто хотелось посмотреть на то, как комично ты будешь выглядеть, Арараги-кун, гордо рассказывая об истории, услышанной от Камбару.

— Ты просто наивреднейшая!

Ведёт себя, как вредина, да ещё и не со зла? Что ты за человек вообще?

— Ну, самом деле я просто запамятовала, пока ты не рассказал об этом. И вспомнила детали уже по ходу твоего рассказа. Мол, «а-а, я уже слышала эту историю»… Впрочем, когда меня пригласили домой к Камбару и разрешили воспользоваться их ванной, я не наговорила им ничего неотёсанного, потому что была хорошей девочкой.

— Что?

М-м? Неотёсанного?

Что она имеет в виду?

— И конечно, в отличие от Арараги-куна, я купалась в ванне вместе с Камбару. Ху-ху, завидно, да?

— Нет, можно и без таких подроб…

Камбару и Сендзёгахара принимали ванну вместе.

Мне не завидно, а просто страшно.

Я больше не хочу приближаться к той ванне.

— Не говорила ничего «неотёсанного»? Что ты имеешь в виду?

— Так вот, в те времена у меня был хороший характер, то есть я не была такой злобной и своенравной девушкой, как сейчас.

«Что-то ты углубилась в самоанализ», — подумал я, затаив дыхание.

Но Сендзёгахара не обращала на меня внимания.

— Я к тому, что не отпускала никаких неотёсанных комментариев, пытаясь объяснить события этой, с позволения сказать, романтической истории любви, которая совсем не тянет на историю о странности, — пояснила Сендзёгахара. 

А сейчас эпилог или, лучше сказать, концовка.

Все люди без ума от себя, и даже не нужно вспоминать Нарцисса, героя греческой мифологии. Это не самолюбование, не эгоцентричность, а любовь с биологической точки зрения.

Всё из-за инстинкта размножения. Желания передать гены потомкам.

Люди уважают себя, считая собственную персону идеалом.

Вот что мне сказала Сендзёгахара.

— А? Что? То есть, по-твоему, отец Камбару увидел собственное отражение на поверхности воды как в зеркале и подумал, будто это его «суженая»? Эм, знаешь… вряд ли.

— Почему ты так говоришь?

— Ведь это же глупо!

— Так и есть, история глупая. Просто если подметить эту маленькую деталь, её отец выглядит идиотом, поэтому Камбару не стала акцентировать твоё внимание. Даже сейчас я считаю, что указывать на этот факт — бессердечно. Что уж тогда говорить о временах, когда я училась в средней школе?

— Тогда вернёмся к той самой сказке про собаку. Сама же понимаешь, да? Думаешь, во всём мире есть хоть один человек, способный спутать собственное лицо с чужим?

— Во всём мире нет ни одного человека, кто знал бы своё лицо достаточно хорошо. Даже зеркала искажают его: там твоё отражение перевёрнуто. На фотографиях и видео цветовые тона и трёхмерное изображение дают совершенно другой эффект. Меньше всего человек знает о своём истинном облике, ведь он видит лишь его подобие в отражении или где-то ещё.

— Нет, я не об этом говорю…

— Например, ты никогда не замечал, Арараги-кун, что все члены чужой семьи выглядят на одно лицо? Но сами они так не считают. Ты и твои сёстры кажетесь настолько одинаковыми окружающим, что это почти отвратительно, но сам-то ты не считаешь, будто похож на них так сильно.

— Уж слишком невозмутимо ты говоришь об отвращении… Ну, не то чтобы я не понимал, о чём ты толкуешь. То есть люди могут отличить одну вещь от другой просто потому, что уже привыкли к тому, как она выглядит, а тех, кто ещё не привык, легче всего обмануть, так получается? Например, эксперт может отличить подделку от оригинала, в то время как неподготовленный человек даже разницы не заметит…

— Да. Ну, в нашем случае всё немного по-другому, но достаточно и такого понимания сути.

— По-другому… Как бы то ни было, кто угодно может заметить разницу между отражением собственного лица и чужого, разве не так?

— Не совсем. Ладно, если бы в зеркале… Но, когда мы говорим о поверхности воды…

— …

— Поверхность воды может дрожать, давать блики и мутнеть. Она не так хорошо отражает предметы, как зеркало. Знаешь же об эффекте «зловещей долины»? Чем точнее компьютерная графика или роботы изображают людей, тем меньше имитация похожа на человека. Когда замечаешь несоответствия между ними и нами невооружённым глазом, начинаешь видеть в этом что-то зловещее. Вот так будет точнее, если проводить аналогию.

— «Зловещая долина»…

— Говорят, если преодолеть эту «долину», это чувство отторжения, степень симпатии к объекту резко увеличивается. Этот принцип работает и в случаях с инцестом и ненавистью в семье. Как бы то ни было, твоё отражение в воде совершенно точно не похоже на тебя самого. Конечно, существуют зеркала тонкой работы, которые не переворачивают твоё отражение, но большая часть людей, взглянув в них на себя, подумает… «это не я». Кстати, когда долго всматриваешься в отражение близкого друга или члена семьи, то испытываешь неприятное ощущение, будто оно плохо имитирует их.

— ...Отражение в воде сильно отличалось от того, что отец Камбару видел каждый день в зеркале, поэтому он и мысли не допустил, будто на поверхности отражался он сам, так?

— Да. В этом размытом образе он вполне мог увидеть не себя, а девочку, разве нет?

— Ну… Между мужчиной и женщиной различий не так уж и много, особенно в детском возрасте, так что это возможно. Такой ответ сгодился бы, если бы речь шла о гадании или заклинаниях, которыми обычно балуются девочки. Но как только отец Камбару повзрослел и стал рассудительнее, по идее, он должен был догадаться, что видит, разве нет?

— Так и вышло. Поэтому образ девушки со временем исчез.

— …

— А вот как точно он запомнил отражение незнакомки — совсем другой разговор. В нашем случае у отца Камбару остались смутные воспоминания, будто он видел на поверхности воды в собственной ванне лицо какого-то человека, так?

— И поэтому он решил, что это его «суженая»? Да уж, одурачил себя как мог… Ну, это же отец Камбару, так что неудивительно.

— Как раз наоборот. Когда отец Камбару повстречал Гаэн Тооэ, которую со временем стал считать своей «суженой», он решил, будто она похожа на девушку, чьи черты он когда-то узнавал в собственном отражении.

— Хм?.. А-а, вот оно что… Понятно. Для человека со стороны причина и следствие перепутаны местами… Правда. Если иметь в виду чувства отца Камбару, то понимаешь, что всё так и было. Словно перед ним оказался ответ на вопрос из далёкого детства, да?

— В любви обычно так и бывает: ищешь того, кто похож на тебя самого, поэтому…

Поэтому.

Сендзёгахара замолкла, решив не заканчивать фразу.

— Ну, это просто интерпретация, — подытожила она.

Может быть, закончив таким образом, Сендзёгахара хотела по-девичьи скрыть своё смущение. Не исключено, что так она нашла для себя хоть какое-то объяснение, ведь Сендзёгахара не смирится, пока не подыщет простой и логичный ответ на загадку этой романтической истории.

Правды нам всё равно не узнать.

Вот почему найден не ответ, а всего лишь вариант, интерпретация… как выразилась Сендзёгахара.

Камбару и её отец поняли суть происходящего по-своему, а Сендзёгахара — иначе. Сендзёгахара может считать мысли отца Камбару «неразумными» или «нереальными», а он, в свою очередь, мог бы назвать софизм Сендзёгахары «неразумным» или «нереальным».

Отец Камбару.

Если он видел образ девушки лишь в кипарисовой ванне... Другими словами, если он видел «её» образ только в колодезной воде, то это считалось бы косвенным доказательством того, что в самой воде есть что-то загадочное.

А Сендзёгахара заметила бы, что раз явление происходит в одном и том же месте, то всему виной блики, которые бросали на воду лампы в ванной, искажая отражение. Она бы выкрутилась с помощью подобных доводов. Что ж, если выбирать сторону, то я отношу себя к таким людям… К тем, кто не может интерпретировать романтическую историю как романтическую и жалуется на то, что одно с другим не вяжется. Но я всё равно бы не позволил себе отпустить какое-нибудь неотёсанное замечание по этому поводу.

Ну, в том же духе…

Мы с Сендзёгахарой, скорее всего, похожи... Возможно, что мы с ней похожи как и все парочки.

Вместо того, чтобы попрощаться:

— Ладно, пока. Спокойной ночи. Увидимся завтра в школе, — она сказала: — Сболтнёшь Камбару лишнего — убью. Если расскажешь ей, я тебя не прощу. Если проговоришься, убей себя к утру, — и повесила трубку.

Мне её не понять… Думая об этом, в голове промелькнула мысль, что время ещё не слишком позднее, поэтому я набрал Камбару.

Я позвонил ей под предлогом того, чтобы сказать, что добрался домой в целости и сохранности, но на самом деле я хотел спросить её кое о чём… И конечно же, я не собирался болтать лишнего.

Потому что не хотел убивать себя к следующему утру.

— Слушай, Камбару. Я забыл кое о чём спросить. А что насчёт тебя? Что ты видишь, когда разглядываешь поверхность воды, сидя в ванне?

Я спросил, потому что…

Если домыслы отца Камбару верны, то в своём отражении Камбару должна видеть суженого… Но если всё-таки права Сендзёгахара, тогда в воде Камбару могла видеть образ…

Матери.

Там может отражаться Гаэн Тооэ.

Как и её отец… Камбару, возможно, видит её образ. Узнаёт в своём отражении на неровной поверхности воды черты родной матери. Лицо той, кто так сильно повлиял на жизнь Камбару, чьё влияние до сих пор оставалось в её левой руке. Впрочем, я не знал, на кого именно из родителей похожа Камбару, так что нисколько не удивлюсь, если она видит в своём отражении отца. Оба варианта возможны в зависимости от того, как рябит вода.

Отец и мать.

Возможно… они оба отражаются там. Вместе.

Это было бы… романтично. Родителей Камбару уже нет в живых, но они вместе, и их образы стоят прямо перед глазами дочери…

— М-м? А-а, я вижу свои сиськи. По-моему, они очень эротичные, я разглядываю их всё время, пока лежу в ванне. Они так сильно контрастируют с рельефным прессом! Каждую ночь я смотрю на них с восхищением и теряю голову! Честно говоря, больше ничего и не вижу. А что такое, Арараги-семпай?..

Я повесил трубку.