Ветер Коёми

Что думает о дорогах ученица средней школы по имени Сэнгоку Надеко? И думает ли вообще? Если мне придётся ответить на эти вопросы, предположу, что ей ничего такого в голову не приходит. Может, я эгоистично не прав, а моё предположение — грубость по отношению к ней, но Сэнгоку Надеко живёт, опустив глаза и потупив голову, поэтому видит только свои ноги, а не дорогу.

Она живёт, рассматривая собственную обувь.

Но это не значит, будто Сэнгоку делает что-то плохое.

Не хочу, чтобы меня поняли превратно: я нисколько не упрекаю её. Ведь есть же такие несовершенные и не видящие, куда идут, люди, как я, которые не то что опускают глаза вниз, а полностью закрывают их, когда ходят или, в зависимости от ситуации, бегают по дорогам. Более того, я частенько не только не смотрю перед собой, но и по сторонам, да? Поэтому как я мог осуждать Сэнгоку за то, что она с таким увлечением рассматривает собственные ноги?

Человек, подобный мне, не имеет ни одной причины упрекать или хвалить Сэнгоку: я не разглядываю не только собственные ноги, но самого себя как такового, и, кроме того, считаю себя человеком окончательно заблудшим, в то время как Сэнгоку просто отводит взгляд в сторону от дороги и продолжает рассматривать свои ботинки.

Шаг.

Шаг за шагом.

Какая всё-таки трудная у неё жизнь: вот так вот без конца смотреть на свои ноги, разглядывать обувь и при этом продолжать идти по какой бы то ни было дороге.

Но это тоже жизнь.

Самая что ни на есть жизнь.

Такое не отрицают. По крайней мере, так просто не отрицают.

Впрочем, даже если такой путь считается жизнью, он явно не рассчитан на людей. У Сэнгоку, которая не понимала, по какой дороге идёт, и не знала, как та называется, не было никакого нормального человеческого пути, о котором стоило бы рассказать.

И если есть хотя бы еще один важный и требующий указания момент, способный раскрыть образ жизни Сэнгоку Надеко, то он касается её привычки жить, потупив голову…

Ведь пока Сэнгоку жила, сосредоточенно следя за движением своих ног, она, возможно, никогда не падала, не оступалась и не спотыкалась. Но поскольку она идёт и не смотрит перед собой, то не знает, что ждет её впереди. Следовательно, ей никогда не убежать от опасностей, с которыми она так или иначе сталкивается.

Возможно, это не так уж и важно, но, если отойти от всего, что касается человечности… Говорят же: «знать змеиную дорогу — значит, хорошо знать змей».

И что касается змеиной дороги...

Лучше смотреть себе под ноги, чтобы не встать на этот путь.

— П-прости за беспокойство, братик Коёми.

— О, ты пришла, Сэнгоку. Заходи.

— В-всё-таки не стоило беспокоить тебя, лучше пойду домой.

— Не уходи спустя секунду, как пришла!

— П-п-пока. Сегодня было весело.

— Когда ты умудрилась?!

— Э-это был лучший день в моей жизни.

— Слушай, что весёлого в прихожей моего дома?! И ты что, уже познала все аспекты жизни?!

Начало августа. Один из деньков летних каникул.

В этот день, когда инцидент с одним мошенником был полностью исчерпан, Сэнгоку Надеко, подруга моей младшей сестры, пришла ко мне в гости, как мы и договаривались.

Я пригласил её, потому что считал, что должен отблагодарить Сэнгоку, представив ей отчёт о выполненной работе, поскольку об этом мошеннике я услышал от неё.

Конечно, по этикету это я должен был навестить её, чтобы выразить свою благодарность. Однако в прошлом месяце случилось кое-что, отчего мне расхотелось навещать Сэнгоку в принципе. В последний раз, когда я заходил к ней, мы отлично провели время за игрой в «Жизнь» и другой всячиной, но события того дня складывались настолько странно, что под конец я сбежал оттуда, словно спасался бегством от мамы Сэнгоку.

Может, во мне заговорил животный инстинкт.

Или даже инстинкт странности.

Именно поэтому я позвонил Сэнгоку и пригласил её в гости. Сначала я подумывал забрать её откуда-нибудь, но она отказалась:

— Да ладно, ничего страшного.

Кстати, в позапрошлом месяце Сэнгоку навещала меня вместе с Камбару, так что дорогу к моему дому знала. Да и вообще в прежние времена она частенько заглядывала к моей сестре, пока они учились в начальной школе.

Поэтому не было причин волноваться за Сэнгоку и встречать её, верно? Дедушки и бабушки души не чаят в своих внуках, но их любовь не сравнить с братско-сестринской.

Однако Сэнгоку была как раз из тех людей, на которых нельзя положиться, поэтому я слегка нервничал, не зная, придёт ли она к сроку, и приготовился искать её по всему городу на случай, если она потеряется, но мои тревоги развеялись, когда в дверь позвонили секунда в секунду!

С такой точностью да к радиоконтролируемым часам! Сэнгоку будто бы получила напоминание о точном времени у входной двери, ожидая, когда можно будет нажать кнопку. Правда, у неё нет мобильного телефона, так что вряд ли.

Тогда, может быть, она синхронизирует секундную стрелку наручных часов, когда выходит из дома? Нет, такого бережного, похожего на тревогу, отношения к времени не бывает в природе.

Хотя если проверить историю входящих звонков от Сэнгоку, можно заметить, что они всегда поступают ровно в ноль-ноль минут. Какое-то подозрительно частое совпадение. Определённо.

— В общем, заходи. Всё хорошо. Я как следует потрудился, чтобы привести свою комнату в порядок.

— А, д-да…

— Всё готово для приёма дорогой гостьи. Сегодня веселимся всю ночь напролёт!

— О-ой…

Сэнгоку, похоже, чувствовала себя неловко в чужом доме, пусть здесь и жила подруга её детства. Мне захотелось успокоить Сэнгоку шуткой, но она только испугалась и задрожала в панике.

Хм-м...

Она жила в страхе. Я не видел её в другом состоянии с тех самых пор, как мы снова встретились в июне.

Сэнгоку = страх.

Но страх — часть её натуры, и с этим мне ничего не поделать. Присматривать за ней — это всё, что я могу.

Когда я в прошлый раз был у неё в гостях, она ободком убрала чёлку назад, но ко мне домой Сэнгоку пришла с привычной причёской, то есть с опущенной на глаза чёлкой. Вероятно, потому, что ей пришлось выйти на улицу.

Так что я не мог разглядеть выражение её лица.

И поэтому, разумеется, не знал, о чём она думала.

Сэнгоку выглядела так, будто смущалась или скромничала, однако не исключено, что ей просто не нравилось находиться в моём доме.

Она оказалась не в силах ответить отказом на настойчивое приглашение брата своей подруги и растерялась, поскольку ей нужно было прийти в дом, куда идти совсем не хотелось. Если я прав, то нет мне прощения. Хорошо бы мне ошибаться…

Хотелось верить, что она смущается по другой причине.

Вот бы Сэнгоку объяснила, что чувствует. Это бы здорово помогло понять её. Серьёзно, ей бы хоть сотую часть беспардонности Камбару, вот что-то, а это пришлось бы кстати!

После инцидента с мошенником обычное красноречие стало понемногу отказывать Сендзёгахаре. Точнее, её острый на словцо язычок несколько притупился. Мне не хотелось, чтобы Сендзёгахара, которой, кажется, становилось лучше, узнала, что подруга моей сестры меня ненавидит, и тем самым вляпаться в неприятности.

Такая новость серьёзно скажется на учёбе и станет значительным препятствием на пути подготовки к экзаменам.

— Говорю же, снимай обувь и скорее заходи!

— Д-да. Поняла. Сниму. Сделаю, как скажешь. Да, так и поступлю.

— …

Страх Сэнгоку — нечто аномальное…

Даже если Сэнгоку ненавидела меня, с этим я ничего поделать не мог. Впрочем, мне всё-таки хотелось, чтобы она прекратила вести себя так, будто подозревает меня в чём-то.

Как бы то ни было, Сэнгоку, замкнувшись в себе… или проявив обычную для неё предусмотрительность… или продолжая колебаться, с большим трудом, но всё же переступила через порог моего дома. Я повел её на лестницу, ведущую на второй этаж.

— Если честно, Цукихи-чан должна была посидеть с нами… Но она, похоже, до сих пор пытается уладить кое-какие дела.

— У-уладить дела? Что это значит?

— Подчищает следы. Разбирается с тем, что наворотил мошенник. Хотя я знать не знаю, чем она конкретно занимается. Сказать честно, понятия не имею, что творится в головах у Карэн-чан и Цукихи-чан.

И также не представляю, о чём думает Сэнгоку.

Короче говоря, возможно, мне просто невдомёк, что на уме у девочек-подростков из средней школы. Но раз уж я заговорил на эту тему, пожалуй, я вообще не представляю, что творится в головах у кого-либо из знакомых мне людей.

Даже мысли Шинобу, с которой я связан, остаются для меня загадкой.

Не могу сказать, что я понимал её.

— О-ого! Правда. Вечеринка. Ты устроил вечеринку!

Пока мы поднимались по лестнице, Сэнгоку продолжала себя накручивать, поэтому шагала еле-еле, так что путь на второй этаж показался мне невероятно долгим, словно обычные тридцать секунд растянулись до тридцати минут. А ведь расстояние было ничтожным! Но когда мы с Сэнгоку вошли в мою комнату, она слегка повеселела, точнее, я уловил радость в её голосе.

То есть не когда мы зашли в мою комнату, а когда Сэнгоку заметила сок и закуски, разложенные к приходу гостьи.

Скромная вечеринка получилась, да и я не готовил никаких сюрпризов. Сама Сэнгоку принимала меня с куда большим размахом, когда я зашел к ней в гости в прошлом месяце. Но если такая мелочь сделала её счастливой, я только рад.

Впрочем, не я спланировал «вечеринку», а моя сестра… Она любезно всё подготовила, а потом отправилась «уладить кое-какие дела после ухода мошенника».

Да, природная изворотливость моей сестры не приводит меня в восторг, но именно эта черта сделала её знаменитой среди учениц средних школ нашего города.

Она сказала мне развлечь Надеко-чан вместо неё. Да как у неё язык повернулся сказать такое своему брату?!

— У-ух ты! Попкорн! Ура! Попкорн… вот бы набить им рот! Хочу запихнуть так много, чтобы не вздохнуть! А потом проглотить, не жуя!

— Ты же умрёшь!

— О-ох…

Сэнгоку свернулась клубочком, продолжая восторженно бормотать.

Удивительно, сколько радости могут приносить какие-то закуски… Может быть, дома ей не разрешают есть сладости?

Она казалась такой избалованной, но, похоже, сладостями её не балуют…

Я даже удивлён.

— Ух, — выдохнула она.

Сев на подушку, Сэнгоку принялась стягивать чулки. Вероятно, потому, что хотела ходить босиком. Пока я наблюдал за ней, Сэнгоку уже расправилась с чулками.

Она аккуратно сложила их вдвое, а потом оставила на полу, сбоку от себя.

— …

Она стянула чулки так, как люди снимают головной убор, заходя в помещение, но… А?! Не понимаю! Вообще ничего не понимаю! Разве среди правил этикета есть хотя бы одно, где сказано, что нужно снимать носки или чулки, заходя в чью-то комнату?

Не могу сказать, что частенько навещаю кого-либо и оказываюсь в чужой комнате, поэтому мне банально не хватает житейского опыта, чтобы знать точный ответ на этот вопрос, так что я не знаю, что и думать…

Если обратиться к воспоминаниям, то я бывал только в комнатах у Сендзёгахары, Камбару… Причём в комнате Камбару босиком не походишь! Там вообще нечего делать без обуви с толстой подошвой, иначе рискуешь поранить ноги.

— Ц-Цукихи-чан сейчас не дома… — заметила Сэнгоку.

На ее лице читалось нетерпение: ей хотелось уже полакомиться чем-нибудь вкусненьким, но она старалась сдерживаться и не подавать виду.

Ей хотелось, не тратя времени даром, приняться за попкорн, но вместо этого Сэнгоку продолжила:

— И Карэн-сан тоже?

— Ага. Они же входят в один набор. Обе по цене одной.

Ну, по правде, они слишком различаются по комплекции… И даже если поместить Карэн и Цукихи в один набор, упаковать их как следует не выйдет. С моими сёстрами так тяжко!

Хотя кто-то может заметить, что упаковывать сестёр — не лучшая идея.

— А… А твои батюшка с матушкой?

— Как ты к ним уважительно! «Батюшка» с «матушкой»… Их нет, они на работе. Такие вещи, как «выходные» и «летние каникулы», не касаются моих родителей. Потому что у них ничего подобного нет.

— Х-ха… Т-тогда… сегодня здесь только Надеко и братик Коёми?

— Хм? Ну да, только мы с тобой. А что такое?

— Конечно же ничего! У-ху-ху-ху-ху-ху.

Сэнгоку мило засмеялась.

Наконец-то она посмеялась, а.

Ясно, Сэнгоку так нервничала из-за моих родителей? Ну да, чужие родители любого заставят понервничать.

Мне тоже пришлось туго с отцом Сендзёгахары, и, кроме того, я удрал от мамы Сэнгоку. Также я поначалу опасался встречаться с дедушкой и бабушкой Камбару, но теперь попривык и могу зайти к ним, даже если Камбару не будет рядом.

— Так, в первую очередь, добро пожаловать, Сэнгоку!

Я разлил сок по двум стаканам, подготовленным заранее, и передал один из них Сэнгоку, чтобы предложить ей тост.

— Д-да! Спасибо тебе, братик Коёми! Поздравляю! С днём рождения!

— …

Мой день рождения в апреле.

— О… Так ты со всем как следует разобрался. Здорово! Слава богу!

Очевидно, что я не мог посвятить Сэнгоку во все детали того случая с мошенником, поэтому рассказал ей только то, что предназначено для её ушей, пока хрустел закусками, попивая сок.

Сэнгоку немного расслабилась.

Она, скорее, не то что обрела душевный покой, а сбросила с плеч тяжёлый груз. Это и понятно. Положение, в котором она оказалась из-за мошенника, было серьёзнее и мрачнее, чем у всех остальных девочек средней школы.

Благодаря помощи Ошино и, конечно же, Камбару, мы кое-как решили эту проблему. И всё же Сэнгоку была как на иголках, пока не узнала, что мошенник исчез из города.

— Не знаю, можно ли говорить о том, что всё сделано «как следует». После ухода мошенника у меня остался неприятный осадок. Или чувство неопределённости. Всё закончилось как-то пространно… Как говорится, ни нашим, ни вашим.

— Но хуже уже не будет, да?

— Ага… Ну, пожалуй, в каком-то смысле можно сказать, что ничего серьёзнее больше не случится.

Хотя не совсем ясно, не случится ли теперь чего похуже.

Совсем не ясно.

Один негатив в мыслях. Мрачный взгляд на вещи. Но, как бы то ни было, решение остаётся решением, то есть хуже уже не станет.

Нет, даже если решение будет иметь негативные последствия, всё равно это выход из ситуации. У моих сестёр бытует привычка лезть куда не следует, но не мне их критиковать. Их дела меня вообще не касаются.

Стоять в стороне и наблюдать — позиция лучше некуда. Так надёжнее и виднее.

Возможно, устраивать вечеринку, да и вообще праздновать победу преждевременно. Попахивает излишней самонадеянностью. Но да ладно, если не отклоняться от сути, жуткий мошенник покинул наш город, и это достаточный повод отпраздновать.

Мы заставили этого типа пообещать, что ноги его в городе не будет, и в честь такого достижения не грех закатить вечеринку.

— Ты сказал, что Цукихи-чан и Карэн-сан «ушли уладить дела»… Твинтересно, как там они?

— Твинтересно?

Твиттер?

Сэнгоку больше по твистеру, а не по твиттеру…

— А, нет, — Сэнгоку поправила себя. — Интересно, как там они?

— Кто знает.

Я намекнул Сэнгоку, чтобы она исправилась, а потом сухо ответил на её вопрос. Ну, мне честно было нечего сказать, кроме как «кто знает». В отличие от своих сестёр, я несведущ о мирке, в котором живут ученицы средних школ.

Если взглянуть на ситуацию под этим углом, поступки того мошенника и то, что он пытался предпринять, выглядели, как минимум, странно… Если не отвратительно.

Заклинания.

Проклятия.

Умышленное распространение странностей…

— Эм… Под устранением последствий, которое взяла на себя Цукихи-чан, имеется в виду уничтожение всех распространившихся странностей по одной?

— Нет… Это же нереально! Я бы сказал, что она, скорее, будет заботиться о жертвах того мошенника. Ну, не исключено, что и уничтожать странности тоже попытается.

Может, она и хотела бы расправиться с ними, но разве такая работа не за гранью её возможностей? Это означало бы ввязаться в информационную войну. Да будь она даже штабным офицером Огненных Сестёр, такое ей не по плечу. Хотя само выражение «будь она штабным офицером» вызывает закономерный вопрос: насколько же разросся штаб Огненных Сестёр?

— О-огненные Сёстры крутые, братик Коёми. Может быть, братику Коёми трудно это осознать, потому что они — твоя семья, и вы слишком близки. Но Огненные Сёстры правда-правда-правда крутые.

— Вот как…

— Они правда, заверено [✱] Если слово «правда» (яп. 本当 хонто:) в японском языке прочитать задом-наперёд, то получится слово «заверенная копия» (яп. 謄本 то:хон).крутые!

— «Заверено» как «заверенная нотариусом выписка из домовой книги»?

Даже если слегка приглушить восторг Сэнгоку и с известной долей скепсиса рассмотреть её высказывания о Цукихи и Карэн, в голове начинают мелькать мысли, что мои сёстры и впрямь крутые. Ну, если даже послушная и замкнутая Сэнгоку твёрдо убеждена в этом и готова отстаивать своё мнение…

Не исключено, что Огненные Сёстры реально круты.

— Да! Можно строить из себя большую шишку, стоит только рассказать всему классу, что дружишь с Огненными Сёстрами!

— Ты серьёзно ведешь себя как большая шишка? В классе?..

Удивительно.

Чтобы такая крохотная Сэнгоку корчила из себя важную персону...

— Н-нет, не веду.

«Кхм», — прокашлялась Сэнгоку.

Милый кашель.

— Но и нисколько не преувеличиваю. Если только обмолвиться, что Огненные Сёстры — мои подруги, можно уже собирать деньги со всех подряд!

— Одни проблемы от такого авторитета…

Попахивает мошенничеством...

Ситуацией могут воспользоваться подражатели. Говорят, что слишком суровое правосудие порождает преступления, и то же самое уже можно сказать об Огненных Сёстрах с их методами работы.

Хотя вряд ли бы они со мной согласились на этот счёт…

— Кстати говоря, недавно появилась группа подражателей под именем «Ледяные Сёстры».

— Как-то очевидно, не находишь?

Ну, по-моему, мои сестры куда большие подражательницы, хотя я не должен так говорить. Пусть я и считаю их неряхами, расхаживающими по дому голышом, но для Сэнгоку-то эти обстоятельства ничего не значат: она по-прежнему видит их своими подругами.

Естественно, что ей не хочется слушать оскорбления в адрес своих друзей, даже если они исходят от члена их семьи.

— Ту-дум! А вот и Огненные Сёстры!

— Не надо тут строить из себя конферансье.

Или Сэнгоку объявила не следующий номер, а совершенно новое шоу.

Вот как! Я тут ни сном ни духом, а мои сёстры уже готовятся к финалу, да?..

— Ладно, не будем о том, кто на что способен или неспособен. Знаешь же, что память у людей короткая [✱] Дословно пословица «хито но уваса ва ситидзю:го-нити» переводится как «слухи живут семьдесят пять дней». Смысл в том, что информация приедается и забывается. ? Что касается историй о призраках, которые мошенник разнёс по всему городу, мне кажется, что не лезть в эти дела — наилучшее решение вопроса. Стоит занять наблюдательную позицию и забыть о них на время.

— Сложно ничего не делать… — возразила Сэнгоку. — Надеко всё задавалась вопросом, можно ли что-нибудь сделать. Могу ли я помочь Цукихи-чан и Карэн-сан… И сегодня мне хотелось бы обсудить, что я могу сделать полезного.

— Если и есть что-то тебе по силам, так это, думаю, встать на ноги после того случая со змеей. Да, я понимаю, что ничего уже не будет, как прежде.

— ...Когда ты говоришь «встать на ноги», это звучит так, словно до этого Надеко уже стояла на ногах. Но мне кажется, что раньше я всего лишь ползала. Именно ползала. Как змейка…

И, пока я молча размышлял о том, какая же она пессимистка, Сэнгоку выдала:

— А, а-ва-ва! — переволновавшись, она набила рот попкорном, затолкав туда целую горсть. Впрочем, именно этого она и хотела, о чём и успела заявить. Набив рот горстью попкорна, Сэнгоку сильно напомнила мне белку. Нет, не белку. Змею.

Конечно же, она не смогла проглотить всю горсть целиком, и поэтому разжёвывала попкорн с громким хрустом.

— Т-ты что делаешь?.. — на всякий случай спросил я, попутно думая о том, что Сэнгоку умудрялась оставаться милой, чем бы ни занималась.

— Хрум-хрум. Хрум.

Прожевав попкорн, Надеко заговорила:

— Даже не знаю, как сказать, братик Коёми. В моём случае всё очевидно, но… Тот Мошенник-сан...

Говорить о мошеннике уважительно — вполне в духе Сэнгоку, и лично у меня эта её привычка вызывает улыбку. Но я знаю, что из себя представляет «мошенник-сан», и, по правде говоря, меня воротит от вежливого обращения к нему.

Если бы так его называла не Сэнгоку, а кто-то другой, я бы попросил того человека не использовать «сан».

— Как же он распространил эти слухи?

— Хм?

— Слухи… или заклинания… или истории о призраках. Все эти оккультные штучки… Как?

— ...Ну, он ведь планировал разбогатеть по-быстрому. Поначалу раздавал ученицам средних школ заклинания бесплатно, на пробу, а потом выжидал, когда появится спрос, чтобы сбывать их уже за деньги.

Если так подумать, то мошенник использовал современную бизнес-стратегию, ничего больше.

Сам товар выдают бесплатно, а за дополнительные услуги нужно доплачивать… Он явно следит за трендами, поскольку всю жизнь промышляет мошенничеством. Профессионал.

Нет.

Мошенничество — преступление, а не профессия.

— Нет, я не об этом, братик Коёми. Я спрашиваю не «почему», а «как»…

— М-м? А-а, ты хочешь узнать не для чего, а как он это делал? Для этого ему…

Мне казалось, что я, будучи «старшим братиком» (на которого всегда можно положиться), выдам ей все секреты мошенника как совершенно очевидные вещи, раз уж она так просит. Но когда я начал свою речь, вдруг понял, что мне совершенно нечего ей сказать.

А?

Как он это сделал?

Я с трудом представляю, как можно распространить слухи среди учениц средних школ… Реально, что нужно сделать, чтобы план сработал?

Ошино как специалист занимался коллекционированием историй о странностях. Чтобы собирать городские легенды, уличные сплетни и пустые толки, он пришёл в наш город и по этой же причине покинул его.

Не стоит опять спорить о том, считается ли ремесло Ошино профессией. В некотором роде принцип его работы прост: расставляешь сети в разных местах, а потом ждешь, когда кто-нибудь принесёт слух или сплетню.

Всё равно что быть наблюдателем или ловцом. А кроме того — летописцем. Это судьба вечного слушателя, и, по идее, кто угодно справится с этой работой, если попытается, хоть дело-то и нелёгкое.

Есть и другой метод: прийти на место происшествия и поспрашивать очевидцев обо всём лично. Можно использовать и современный подход — поискать информацию в интернете. Вон сколько способов!

Но что насчёт распространения?

Городские легенды...

Уличные сплетни...

Пустые толки... Не коллекционировать их подобно слушателю, а распространять как рассказчик...

Распространять, а не коллекционировать… Как лучше всего этого добиться?

Не приём, а передача...

И не просто передавать, а потом управлять пущенным слухом, дергая за ниточки. Работа не для посредственности.

Не расставлять сети, а заманивать в ловушку... Но как?

— ...Сэнгоку, ты пыталась разобраться со слухом того мошенника с помощью рассказов из книг страшилок, да?

Змея.

Змеиная странность.

— Д-да. Но у меня не получилось.

— Получилось или нет — неважно. Тогда ты читала книги, чтобы найти способ справиться со своей странностью, да? Ты же ничего не покупала у мошенника.

Да, так оно и было.

Я не мог ошибаться. Тогда я сам видел Сэнгоку в книжном магазине: она выискивала там что-то, стоя ко мне спиной.

В великом плане мошенника всё было ужасным, но что если от его козней всё-таки можно спастись?

Стоило Сэнгоку Надеко волей-неволей поискать средство, и она сумела избежать встречи с мошенником. Но если бы этот зловещий тип, по чьему облику нельзя даже сказать, человек он или нет, и Сэнгоку, которая робче чихуахуа, встретились, ничего бы хорошего не вышло. Она бы так просто не отделалась.

Вон в какое положение попала Карэн.

Что бы тогда случилось с Сэнгоку…

— Д-да. Но сейчас Надеко кажется, что если бы она постаралась, то могла бы связаться с Мошенником-саном, — выдала вдруг Сэнгоку.

Какая храбрая!

— Если бы я встретилась с ним… то задержала бы и сдала полиции!

— Без шансов! — я как обычно дал резкий ответ.

Ладно, не стоит зацикливаться на таких мелочах. Вряд ли теперь я могу хоть что-то изменить, если пойму схему мошенника. Да и Сэнгоку спросила меня не из-за какой-нибудь срочной надобности. Однако я слукавлю, если скажу, что меня этот вопрос совсем не интересует.

Тот мошенник.

Как он смог распространить слухи?

— Во-первых, с кого начались эти слухи? Кто распускал их? Не сам же мошенник, верно?

— Все вокруг Надеко говорили одно. Наверно, они то же самое скажут Цукихи-чан, — предположила Сэнгоку. — Слухи разносит ветер.

— …

Ветер?

— Кажется, в английском языке городские легенды называют «фольклором»… По всей видимости, подразумевается, что это истории, которые передают из «уст в уста». Но когда ты пытаешься найти источник этих историй, некоего «друга своего друга», вдруг понимаешь, что его никогда и не существовало.

Что касается мошенника, здесь нам с Сэнгоку больше не о чем было говорить. То есть больше не осталось ничего, о чём я мог бы ей сообщить, поэтому, коротая время до возвращения Цукихи и Карэн, мы решили обсудить тему слухов.

Ладно, слегка преувеличил: нашу болтовню с трудом назовешь обсуждением. На самом деле мы перебрасывались мнениями ради развлечения. Сомневаюсь, что от этой беседы будет толк в будущем.

Однако если на время забыть о слухах, которые распускал мошенник, и немного поразмышлять, на ум приходит один факт: во время весенних каникул уже был подобный случай.

С тех пор прошло несколько месяцев. Тогда я ещё не готовился к экзаменам и не имел дел со странностями. Слух о «вампирше» я узнал от Ханекавы, с которой раньше никогда не общался, поскольку мы учились в разных классах.

О вампирше с волосами цвета золота.

Железнокровной. Теплокровной. Хладнокровной вампирше.

Деве исключительной красоты. Я помню, что этот слух гулял среди школьниц.

Заклинания мошенника и слух о «вампирше» объединяло одно обстоятельство: они распространялись среди девочек-подростков.

Нельзя точно сказать, будто у этих, на первый взгляд, разных вещей есть что-то общее. Вполне возможно, что девушкам просто нравится чесать языком о том о сём, в отличие от парней.

Говорят же, что девушки куда чаще парней формируют новые тренды. Значит ли это, что мошенник специально нацелился на эту группу лиц, поскольку знал, что вероятность зарождения фольклора здесь выше?

— ...Ну, нет, так называемое «говорят» — тоже слух по сути… Есть же девочки вроде тебя, Сэнгоку, которых слухи обходят стороной, да и я ведь узнал про вампиршу, несмотря на то, что сам парень.

— Точно. Поэтому, братик Коёми, надо рассмотреть рассматриваемый вопрос о слухах, вращающихся в широком кругу, повсеместно, не ограниченных конкретными целями.

— Ну да.

«Рассмотреть рассматриваемый вопрос»? Звучит сомнительно. Ну, похоже, у Сэнгоку так же плохо с родным языком, как у меня, поэтому я не буду на этом зацикливаться. Не время и не место, чтобы бороться за чистоту речи.

— Процесс, с помощью которого распространяются слухи. Или процесс, позволяющий кому-то распространять слухи? Как тот мошенник провернул такой трюк?

Как распространялись городские легенды?

Как распространяли уличные сплетни?

— Но, если тот мошенник отлично понимал, как провернуть дельце, тогда, как мне кажется, он вышел на оптимальное соотношение затрат и эффективности для своих трюков.

— Братик Коёми, разве люди ограничиваются одним лишь расчётом? Надеко не встречалась с ним лично, поэтому точно не знает, но… Если исходить из рассказанного братиком Коёми, этот человек, похоже, из тех, кому просто нравится обманывать других людей…

— Ну, и такие бывают…

Нет, дело не в «нравится» или в «не нравится».

Это уже какой-то вид болезни… Или у него карма такая.

Выходит, мошенник вроде него выбрал такую профессию отнюдь не по желанию. Возможно, у него просто не было иного пути.

Если так думать, он уже предстаёт в образе жертвы. Вот что-что, а таких мыслей у меня в голове не было.

Как ни крути, а он — преступник.

Чёрт бы его побрал!

— Так, нам, наверное, надо не смешивать запуск трендов и получение прибыли с этих самых трендов. Мы утверждаем, что тот мошенник прогорел, но…

Он мог «избавиться от акций» или что-то вроде того перед самым обвалом цен, да?

Всё-таки есть разница между попыткой водить за нос общественность и наживой на доверчивости толпы. Точно! Это и следовало понять с самого начала разговора.

— Мы ведь вовсе не хотим быстро разбогатеть за счёт схемы мошенника, выяснив, как расходятся тренды, то есть раскрыв его секрет.

— А? — Сэнгоку сделала удивлённое лицо и, чтобы скрыть замешательство, тут же продолжила, — а, д-да. Конечно.

Видимо, она планировала разбогатеть на скорую руку…

Нет, даже за такое не стоит её ругать.

Законную прибыль и цель честно заработать деньги не должны встречать упрёками. Но, будучи старшеклассником, который однажды влез в долг размером в пять миллионов иен, я невольно задаюсь вопросом: есть ли люди, которые предпочли бы так сильно зависеть от легальных источников дохода?

— Но, братик Коёми, если кто-то может пустить слух или создать тренд специально, если вообще есть такое искусственное ноу-хау, то это правда здорово! Величайшее открытие века! Таким образом может возникнуть новое социальное явление!

— Эм, что-то не хочется вызывать социальных явлений… Да и вообще, если подумать, до конца не ясно, была ли мода на страшилки или городские легенды на самом деле создана искусственно.

— Н-но, Надеко уже слышала что-то подобное. Сразу вспоминаются собрания людей, которые решают, что будет модным в новом сезоне, причём заранее, за год.

— А-а… Это я тоже слышал. Но только не всегда вещи входят в моду по распоряжению людей на таких собраниях...

Бьюсь об заклад, что Ошино объяснил бы нам это куда доходчивее.

В нашем мире действительно есть организации, способные диктовать моду и создавать тренды и без участия мошенников.

— Ладно! Давай для начала определим, что значит «популярное», ведь мы хотели порассуждать именно об этом с самого начала, верно?

Ну, пусть я и сказал, что от наших рассуждений вряд ли будет толк, и болтаем мы ради развлечения, я все же надеялся, что мы сумеем разработать план противодействия потенциальным мошенникам. Подобные типы ещё не раз могут заглянуть в наш город и развернуться в нём на полную.

Знай своего врага и знай себя [✱]Сокращённое высказывание из древнекитайского трактата «Искусство войны» Сунь Цзы. Полностью оно выглядит так: «Если ты знаешь как себя, так и врага, ты можешь победить в многочисленных битвах, не опасаясь поражения»..

В любом случае я всё не мог понять, чем слухи отличаются от городских легенд, ведь если сортировать эти истории по принципу правдивости и ложности, они все окажутся ложью.

В нашей реальности невольно смешались правда, хитрость и обман.

— Определить… Если мы говорим о слухах, которые разносит ветер… То, о чём можно узнать от «друга своего друга»? Такое определение, да?

— Трудно найти пресловутого «друга своего друга». К тому же узнать что-то от «друга своего друга» не что иное, как просто услышать что-то из уст друга. В таком случае слухи распространялись по схеме «испорченный телефон»…

Вот на этом моменте и началось наше с Сэнгоку совещание.

Не какое-нибудь собрание серьёзных людей, решающих, какой будет мода в следующем году, нет. Правда, чтобы воссоздать такую же атмосферу, мы с Сэнгоку убрали все закуски и поставили стол.

Блокноты открыты, карандаши в руках — буквально всё напоминало нам о школьных занятиях. Ну, устроенное мной и Сэнгоку совещание наверняка бы закончилось, так толком и не начавшись, будь с нами Ханекава.

— «Не успеешь и глазом моргнуть, а ты уже в курсе» — вот первое определение. Наверное. Да. Другими словами, ты всё равно получаешь информацию, даже если не стараешься её раздобыть…

— Точно. Как раз подходит к «заклинаниям», популярным в моей школе. Не успела я оглянуться, как о них заговорили на каждом углу… Будто эпидемия случилась.

— Эпидемия...

— Если проводить аналогию, то слухи похожи на какой-нибудь грипп.

— То есть такие же заразные, так получается? Если рассматривать слухи как своего рода эпидемию, то есть смысл порассуждать в этом ключе. Хм…

Реально ли считать слухи «болезнью» и думать, что ими можно «заразиться»? Можно предполагать, но всё равно очень трудно установить, где и от кого ты подхватил заразу… Больной понимает, что заражён, когда проявляются серьёзные симптомы.

Очень кстати, если говорить о слухах, разносимых ветром.

А может, это уже не ветер, а простуда [✱] «Простуда» (яп. 風邪 кадзэ) и «ветер» (яп. 風 кадзэ)..

— Выходит, мошенник, который промышлял в нашем городе, своего рода биотеррорист. А ещё это схоже с тем, что я слышал о «трёх правилах эпидемии»[✱]В книге «Переломный момент: Как незначительные изменения приводят к глобальным переменам» Малкольм Гладуэлл выделил три движущих силы переломного момента, позволяющие понять природу социальных «эпидемий»: закон малых чисел, фактор прилипчивости и влияние обстоятельств.…

«Эм-м», — промычал я, пытаясь вспомнить, чем именно.

Об этих правилах я узнал, разумеется, от Ханекавы. В принципе, мои знания, по большей части, базируются на том, что я услышал от Ханекавы или Сендзёгахары.

— О-о... И какие они? Три столпа?

— Нет, три столпа — это уже что-то вроде «дружба, усилие, победа»[✱] Слоган еженедельного японского журнала манги «Weekly Shonen Jump». Так…

Три правила эпидемии.

Или же три правила пандемии.

— Первое — высокая скорость заражения. Второе — обширная область заражения. Третье — сдерживание не работает. Вот эти три правила, насколько мне помнится. И они вполне применимы к слухам.

— Скорость, дальность и сила — так получается?

Сэнгоку сделала из этого игру.

Кстати да, она же любит играть!

— Про скорость и дальность более-менее понятно… Но что значит «сдерживание не работает», братик Коёми?

— Эм... то и значит. Как только болезнь распространится массово, её уже не остановить. Точнее, не остановить с легкостью…

— Но «слухи живут семьдесят пять дней», разве не так?

— Да. Правда, в этой фразе заключён и другой смысл. В течение семидесяти пяти дней тебе остаётся только бездействовать. На слух никак не повлиять.

Вот почему Огненные Сёстры отступили: иного выбора не осталось. Они просто опоздали. Потому что единственный способ защититься от эпидемий и инфекционных заболеваний — быть на шаг впереди и заниматься профилактикой.

— Понятно… — кивнула Сэнгоку с серьёзным видом.

Она делала всё возможное, чтобы поддержать атмосферу настоящего совещания. Очень мило с её стороны, но безрезультатно. Всё равно чувствовалось, что мы говорим об этом не всерьёз, а будто бы понарошку.

Возможно, и мои попытки высказать своё мнение выглядели вялой имитацией…

— Самозарождающиеся и искусственные слухи, как те, что распускал мошенник, по сути одинаковы. Вряд ли он планировал контролировать «заклинания», стоило им войти в моду после всех его стараний…

И неважно, успешен его план или нет, ведь, получается, этот тип изначально хотел тиражировать схему своего бизнеса ради… тиражирования? А потом бесследно исчезнуть из города, прекратив контролировать ситуацию. Так, что ли?

Напоминает подсечно-огневое земледелие [✱]Одна из примитивных древних систем земледелия лесной зоны, основанная на выжигании леса и посадке на этом месте культурных растений...

— Если говорить о Мошеннике-сане, скорость распространения его заразы просто впечатляла… Первая партия «заклинаний» дала результат уже через пару месяцев.

— И область заражения… Под колпаком оказался весь город.

Удивительно, каких результатов достиг всего лишь один человек!

Нет, я нисколько не хвалил его, даже не думал об этом, но когда мы с Сэнгоку стали разбирать схему мошенника, то невольно восхитились его предприимчивостью. Он просто невероятен!

— Так, теперь последнее из трёх правил… Давай подумаем, как же оно проявляется. Раз мошенник смог додуматься, то и нам с тобой это по плечу!

Нет, думаю, мы не так предприимчивы, как этот тип.

Ну, слово не деньги.

С другой стороны, нет ничего дороже бесплатного.

— Сэнгоку, вот что бы ты делала, будь у тебя такой шанс? Эм… Если бы решила растиражировать какую-нибудь историю о странностях… Если бы хотела провернуть такой трюк?

— Хм-м… Надеко трудновато осознать, какие шаги нужно предпринять, чтобы сделать что-то популярным…

Подумав немного, Сэнгоку всё же ответила:

— Самый простой и быстрый способ, скорее всего, сделать что-то популярное ещё популярнее. Да?

О-о...

Сэнгоку призналась, что не знает рецепта, как ввести что-нибудь в моду, однако самостоятельно придумала методику. На удивление, очень конкретную и достаточно убедительную.

— Если существует какой-то фундамент или база, для тебя уже расчистили путь... Согласно нейробиологическим исследованиям, в тех местах, где единожды установился синапс, передача электрического импульса в последующие разы происходит быстрее, да?

Может, и не надо было приплетать нейробиологию. Я просто рисовался перед Сэнгоку. Мне хотелось выглядеть интеллектуалом в её глазах. Но не будем о том, получилось у меня или нет.

— Если нужно больше вариантов, тогда подойдут и случаи, когда люди возвращали популярность вещам, которые были в моде когда-то в прошлом… Говорят же, что у историй о призраках есть десятилетний или столетний цикл, в течение которого появляются похожие истории... Как ты заметила, такой способ — самый простой и быстрый.

— В-вот как?

Сэнгоку застеснялась.

Как мило.

— Э-хе-хе.

— Но, пользуясь этим методом, ты не можешь создать тренд по своему желанию. Он не будет таким, как тебе хочется. Хотя способ сгодится, если твоя цель — просто создать какой-нибудь тренд.

— А… Извини.

— Тут не за что извиняться…

У Сэнгоку неискоренимая привычка извиняться по любому поводу.

Пока мы не заговорили о методах создания трендов, Сэнгоку умудрилась ни разу не повиниться, и я уж подумал, что она сумеет сдержаться до конца посиделок, но, увы, для неё это нереально.

Не хотелось бы вспоминать того отвратительного мошенника, а уж тем более использовать его в качестве примера… Но этот тип, пожелай он распространить какую-либо историю максимально эффективным способом, непременно бы воспользовался слухом о «вампирше», расхожим среди девчонок.

И всё же мошенник пошёл по иному пути, что означало одно: он не мог получить с этой истории прибыли. Слух о «вампирше» не принёс бы ему желаемого дохода.

Так он рассудил.

— На весенних каникулах слух о вампирше был популярным, вернее, легко обрёл популярность, потому что вампиры и так у всех на слуху.

— Точно. Едва ли кто-то в Японии о них не знает… На экранах телевизоров, в манге, фильмах… и даже играх — везде крутят что-нибудь про вампиров. Это не просто тренд, ставший популярным в прошлом, а что-то большее, поскольку тема так разошлась среди людей…

— Хм. Разошлась, говоришь…

Ну...

Обычно тренд, успевший широко разойтись в массах, почти тут же незаметно выходит из моды. Но это не наш случай: мы с Сэнгоку обсуждаем ситуации, когда тренд не вышел из моды, а набрал популярность.

— То, что у всех на слуху… Другими словами, если что-то раскручивается с опорой на уже известный бренд, то такой товар легко растиражировать, хоть сам по себе он не отличается взрывной популярностью. Да ему это и не нужно в таком случае. А что, если ноу-хау мошенника не в том, чтобы сделать популярное ещё популярнее, а в том, чтобы никому неизвестное вдруг обрело популярность?

— Хм-м… Тогда берём телевидение и всё такое прочее, как я уже говорила совсем недавно… Как же они называются…

— Средства массовой информации?

Тиражировать что-то с помощью телевидения, газет и журналов — типичный способ заразить людей идеями.

— А, да! Точно! СМИ! Тогда это пропаганда? Или реклама?

— Реклама… Ну, если не ограничиваться рекламой, всё, будь то правда или вымысел, крутится в СМИ с целью «популяризировать» и «распространить».

Ничего удивительного.

Нередко теории, созданные изначально без цели распространения среди широких масс, оказываются достоянием общественности. И, несмотря на неожиданную популярность, довольно-таки часто не приживаются в обществе. Успешные люди частенько говорят: «Я не думал, что мою идею так хорошо встретят», и это лишний раз доказывает либо их скромность, либо непрямое хвастовство.

— Это связано с вещами, которые мы недавно обсуждали, однако то, что начинают рекламировать по телевидению или в газетах, уже имеет хоть какую-то известность к моменту публикации, так?

— Хм… Ну, может быть.

Если предположить, что роль СМИ — превращать информацию, «известную узкому кругу лиц», в «известную всем», то лучше использовать эти возможности, чтобы продвинуть какой-нибудь тренд. И совсем другой разговор, если ты владеешь парочкой СМИ… Но я сильно сомневаюсь, что мошенник имел сколько-нибудь влияния, тем более политического…

Думаю, он такой же специалист как Ошино и ни к каким властным структурам не причастен.

— Если рассматривать СМИ как инструмент влияния, то вполне естественно на него полагаться, если необходимо что-то сделать популярным. Например, если мы говорим о школе, в качестве посредников выступали бы учителя или старосты классов… Всё в таком духе.

— Точно. Если бы Надеко пыталась распустить какой-нибудь слух (стараясь учитывать соотношение затрат и эффективности?), то положилась бы на Цукихи-чан, — сказала Сэнгоку. — Она знаменитость среди девочек средней школы. Передать влиятельной Цукихи-чан какой-нибудь слух — всё равно что сотне людей рассказать. Но это сработает только в том случае, если Цукихи-чан будет распускать слух ради меня. Так-то она всегда держит рот на замке.

— Это да. Даже мои пытки её не берут.

— П-пытки?

— Да нет, что ты! — я махнул рукой, поясняя, что это всего лишь шутка.

В общем, из Цукихи ничего не вытянешь — это неоспоримый факт. Если представить, что слухи подобны вирусам, тогда моя сестра — мощнейшая иммунная система.

Ведь она не просто не поддалась уловкам мошенника: Цукихи хотела изгнать его из города. Если нельзя контролировать распространение слухов, стоит хотя бы устранить их источник.

— Если нужно сделать что-то известным на весь мир, можно обратиться к какой-нибудь «звезде», разместить её лицо на рекламном щите и всё в таком духе…

— Под «звездой» подразумевается известная персона… Тогда он или она точно должны иметь немалую популярность. Значит ли это в итоге, что для обретения популярности нужно встать в один ряд с чем-то достаточно популярным?

Насколько я мог судить по голосу Сэнгоку, этот разговор ей порядком наскучил. Конечно, она и виду не подала, но мне очевидно, что она успела растерять интерес к этому вопросу.

Ну, в отличие от такого придирчивого старшеклассника, как я, простая ученица средней школы, подобная Сэнгоку, найдёт полученный нами вывод достаточно скучным.

«Продаваемое продаётся, потому что его продают» — любят говорить бизнесмены, но это не значит, что само высказывание сколько-нибудь интересно.

Ведь популярность набирают необязательно хорошие вещи.

«Худшие деньги» вытесняют из обращения «лучшие»[✱] Закон Грешема — экономический закон, согласно которому «хорошие» деньги, «внутренняя» стоимость которых выше либо номинальной стоимости, либо находящихся в обороте «плохих» денег с равной номинальной стоимостью, вытесняются из оборота «плохими».. Но даже если вся правда заключена в этом законе, я продолжаю идти вперёд.

— ...Не думаю, что наш мошенник воспользовался схемами, которые мы перечислили. Конечно, мы ухватили суть, но… Вряд ли для этого он связался с каким-нибудь влиятельным человеком. Скорее, он замышлял, чтобы такой человек узнал слух от третьих лиц, от «друга своего друга».

— …

— Будь я на месте того мошенника…

Не хотелось бы ему уподобляться, но я как-нибудь смирюсь с этой временной ролью.

— ...мне бы совсем не хотелось входить в контакт с влиятельным человеком. Недавно в разговоре всплыло имя Цукихи-чан, но мошенник в конечном счёте покинул город, так и не встретившись с ней, при том что с Карэн-чан он однажды пересёкся…

— Значит… чем влиятельнее человек, тем опаснее?

— Ага. В общем, как бы мне лучше выразиться? Звучит противоречиво, но… Тут нужен вирус, способный самостоятельно наращивать популярность, и тогда можно забыть о планировании и рекламе; не требуется подключать пропаганду и искать помощи со стороны бизнеса… Да, такой вирус просто идеален.

— Ну да… Однако сидеть сложа руки и ждать, когда что-то станет популярным — не то же самое, что ждать у моря погоды? Речь идет не об искусственных трендах, а о самозарождающихся… Получается, ты просто надеешься на стечение обстоятельств, так?

— В таком случае…

В таком случае схема, которой пользоваться мошенник, такова: распространять как можно больше историй о странностях и заклинания по принципу «клевещи побольше — что-нибудь да пристанет». Может, в его схему заложена вероятность того, что рано или поздно одна из его историй наберёт популярность.

Возможно, он полагался на волю случая.

Понадеялся на невидимую руку бога, так сказать.

— Как можно надеяться на стечение обстоятельств при таких наработках и планировании?.. Ну, ладно, давай пока поставим точку в обсуждении ноу-хау по созданию трендов… Давай будем исходить из предположения, что мошенник использовал лишь прописные истины и распространял очевидную информацию в огромных количествах…

— Да.

— Теперь сузим предмет обсуждения до содержания трендов. Что легче всего становится популярным? Если не брать в расчёт предмет, который тебе хочется вывести в тренд?

То, что легко занимает умы людей…

То, что крайне заразно и распространяется легче лёгкого.

— Будь то слухи или истории о призраках, или даже какой-нибудь продукт, когда тебе хочется сделать что-то популярным, важно довести это до кондиции, превратив в нечто легко тиражируемое. Если взять для примера историю о призраках, то она будет у всех на устах просто потому, что в ней есть что-то «страшное»... так?

— Но не будет ли что-то «слишком страшное» менее популярным? История должна пугать, но так, чтобы ею хотелось поделиться. А если она слишком пугает, то её никто не сможет толком рассказать…

— Хм.

Похоже на границу между фильмами ужасов и сплэттерами [✱]Поджанр фильмов ужасов, в котором акцент делается на натуралистическую демонстрацию крови, внутренностей и графическое насилие. Классические фильмы ужасов пугают зрителя неизвестностью, сверхъестественным, темнотой, а сплэттеры вызывают страх физическим уничтожением тела.. Если не знать меры, ничего хорошего не выйдет.

— Любой, если он обратится к прошлому, заметит, что популярность всякого тренда приходит и уходит. Думаю, если проанализировать историю популярности даже странных вещей, разошедшихся среди масс, и трендов, которые никто не мог предугадать, можно заметить нечто общее между этими явлениями.

— Те самые три правила возникновения пандемии?

— Скорее, это будут три столпа, на которых держится закономерность, ведь есть исключения из правил.

О них мне рассказала Сендзёгахара, а не Ханекава. Но говорила она несколько иначе. Впрочем, вот эти три правила:

— Легко понять, легко достать и легко поделиться. Как-то так.

— Понять, достать, поделиться?..

— Ну, про «легко понять» и так всё ясно. Нельзя сделать популярным что-то запутанное или изначально трудное для понимания. Тренд с меткой «только избранные поймут» не очень-то заразительный…

С другой стороны, наверняка кто-то озадачился вопросом, как популяризировать сложные тренды и найти способ для их распространения в обществе. Или, раз уж так просто с трендом не разобраться и не понять до конца, вполне допустимо поверхностное восприятие.

Например, телевизоры, мобильные телефоны, компьютеры. Большинство людей не понимает, как работают эти приборы, но всё равно часто пользуется ими в быту…

— А что насчёт «легко достать»?

— Дешевизна, одним словом… Но дело не только в цене. Например, как бы дёшево ни стоили алмазы, достать их сложно, потому что камни сами по себе редкие. И, наконец, что касается «легко поделиться». В принципе, это что-то, чем люди могут насладиться все вместе. Какой бы хорошей ни была та или иная вещь, если ей обладает только один человек, она вряд ли растиражируется. Куда легче, когда идеями, формирующими тренды, успешно обмениваются люди, способные объединяться ради одного дела и делиться мыслями друг с другом.

Итак, мы с Сэнгоку определили, почему «заклинания» мошенника оказались востребованными. Прежде всего, этот тип работал по схеме, где первичный товар выдавался бесплатно, а вот за дополнительные услуги приходилось доплачивать, но я не могу отделаться от мысли, что мошенник изначально нацелился на отношения, которые складываются между людьми.

Отношения между людьми...

Он хотел ухудшить их. Такой вот тренд.

Может, это и есть пример того, как «худшие деньги» вытесняют из обращения «лучшие»…

— «Быть популярным» созвучно фразе «быть горячим» [✱]«はやる» (хаяру; быть популярным) и «逸る» (хаяру; быть горячим/нетерпеливым)., что создаёт впечатление, будто ты на шаг впереди… Но если слишком налегать на правила, то немудрено отклониться от первоначальной задумки: можно запустить тренд не так, как хотелось бы.

— Точно… И даже если популяризировать что-то неожиданное, вряд ли поднимется ветер и подует в нужную тебе сторону… Всё, что остаётся — полагаться на дело случая.

На попутный ветер.

«Пожалуй, как-то так», — сказала Сэнгоку.

— …

Так ли?

Мне всё равно не верилось в это.

Тот мошенник.

Кайки Дэйсю. Не в его стиле полагаться на волю судьбы в мошенничестве, ведь он считает это дело своей профессией. Зная его, могу сказать только одно: такой человек не стал бы хвататься не то что за невидимую руку бога, но и за лапу дьявола.

А сейчас эпилог или, лучше сказать, концовка.

В итоге мы так и не решили, какой схемой пользовался тот мошенник, чтобы популяризовать свои «заклинания» среди учениц средних школ. То есть устроенное мной и Сэнгоку совещание не принесло никаких плодов. Ну, наверное, с ней ещё рано разговаривать о подлинном смысле трендов.

И как раз в тот момент, когда мы собрались продолжить беседу, домой вернулись Карэн и Цукихи, так что наше совещание пришлось прервать. Затем мы впервые за долгое время играли вместе, вчетвером. Ну, Карэн, будучи старше Сэнгоку на год, никогда не играла с ней во времена учёбы в начальной школе, поэтому сейчас такой неожиданный квартет собрался, пожалуй, в первый раз.

Навык застенчивости у Сэнгоку был прокачан до максимума, но Карэн, обладая известной общительностью, переборола эту застенчивость, выставив против неё свой талант находить общий язык с кем угодно.

В общем, я узнал о схеме того мошенника чуть позже, а именно в середине августа.

Четырнадцатого числа.

Если говорить конкретнее, я встретился с самим мошенником. Нет, скорее, неожиданно столкнулся с ним.

Он говорил, что ноги его здесь не будет, что он больше не появится в нашем городе, но все же один раз нарушил своё обещание. Да чёрт бы его побрал!

В тот момент главной темой нашего разговора была ещё одна специалистка, но кроме того, пользуясь случаем, я решил порасспрашивать его о схеме распространения слухов.

— Хм, — хмыкнул он. — Способность читать ветер, способность поднимать ветер... Ничем таким не обладаю. Хотя вполне возможно, что это ложь.

— …

Нельзя доверять ни одному его слову!

Глупо было вообще об этом спрашивать.

— Способность читать ветер, на мой взгляд, не так и важна, — продолжил он. — Потому что самое главное для пандемии — безветрие.

— Без… Безветрие?

— Думаю, это важнейший фактор для начала пандемии, Арараги.

— Без… ветра?

— Если что-то одно популярно, значит, что-то другое — нет. Собственно, если «что-то другое» только набирает популярность или пытается это сделать, можно с уверенностью сказать, что конкуренции оно не выдержит… Если бы я захотел сделать что-то востребованным по своему усмотрению, то выбрал бы вместо цели ареал.

— …

— Слухи живут семьдесят пять дней. Ничего не поделаешь! На этот период стоит отказаться от запуска новых трендов. Что касается конкретно этого города, то во время весенних каникул мне не удалось здесь развернуться. Потому что его захлестнула волна слухов о «вампирше». Невозможно соперничать с «существом номер один». Если хочешь знать, почему популярность этих слухов затмевала все прочие, скажу об этом так: история о «вампирше» расходилась будто вирус. И, когда слух о ней вышел из моды, я заменил его своими, накормив ужасно охочую до сплетен толпу.

И тогда я всё понял.

Иными словами, стоит образоваться пустоте, как начинается пандемия сплетен. По крайней мере, в таких условиях её проще запустить.

— Истории о призраках, уличные сплетни или городские легенды... Когда сердца людей в смятении, когда каждому из них не на что опереться, слухи не встречают никакого препятствия и расходятся ещё быстрее. Сейчас как раз такие времена: люди остро нуждаются в «трендах», Арараги. Подумай, ради каких простаков плетёт паутину лжи мошенник?

— П-подумать?.. Я не хочу даже думать об этом!

— Давай только без этих фразочек.

— Вот ещё! Что за просьба? Ну, ладно… Это богачи? Мошенники целятся на богатых?

— Так мыслят добродетельные люди. На удивление, трудно обмануть того, кто всем доволен в жизни. Люди, живущие в достатке, имеют достаток и в сердце. Поэтому мошенники ищут жертв среди людей неудовлетворённых, у которых ни в чём нет достатка.

— ...И поэтому ты, перебравшись в наш город, решил выбрать в качестве жертв учениц средних школ?

А ещё...

Вот почему этот тип нацелился на семью Сендзёгахара, чья дочь страдала недугом.

— Пожалуй, да. Сердца, полные тревоги, обмануть не трудно. Потому что они не решатся распознать ложь, пусть и явную, — добавил мошенник без капли стыда. — Ты считаешь, будто я создал спрос на «заклинания», чтобы ухудшить отношения между людьми, но в действительности все было строго наоборот. Люди набросились на мои «заклинания», потому что их отношения уже терпели крах.

Безветрию необязательно сопутствует стерильность.

Вирус проходит инкубационный период, чтобы потом разразиться взрывной пандемией — так объяснил мне мошенник.

— Ещё скажи, они сами виноваты в том, что их обманули. Да?

— Хорошо бы с тобой согласиться. Может, дело в том, что настали трудные времена? «Почему эта вещь так популярна?» «Почему она стала востребованной?» Если хочешь порассуждать об этом хаосе, начни с пустоты, которая предшествовала ему.

— Пустоты…

— Или тьмы, что вернее всего. В таком случае дам тебе совет: когда «что-то непонятное» набирает популярность, вини во всём современность. Не доверяй самой земле, на которой стоишь. Считай, что происходит что-то опасное, и положение дел критическое. Начал ли это человек, или явление запустилось само — это не важно. Потому что сама эпоха, наше время окутано тьмой.

— Окутано… тьмой.

— Лёгкость поветрия сравнима с лёгкостью, с которой поднимают восстания. Приходится плыть по течению, потому что под ногами нет никакой твёрдой почвы. Ну, такие времена облегчают жизнь мошенникам вроде меня. — Кайки сказал это зловещим голосом.

И затем продолжил:

— Итак, Арараги, раз уж я рассказал свою важную-преважную коммерческую тайну, почему бы тебе за это не заплатить?

— …

Я уже заплатил ему за информацию о группе из двух специалисток. Похоже, мой неосторожно заданный вопрос оказался запросом на дополнительную услугу, за которую, как известно, надо платить.

— Предположу, что деньги, припрятанные тобой на всякий случай, находятся во внутреннем кармане толстовки.

Он видел меня насквозь!

Хм.

Похоже, ветер мне сегодня не благоволит.