Глава 2. Девушка с запада

Когда она пришла в себя, все поле зрения заливала белизна.

— …Стена? Нет… может быть… потолок?.. — еле слышно прошептала Катя сквозь обморочный туман.

Она с трудом повернула голову, осматриваясь вокруг. Незнакомая комната. Из мебели — лишь обшарпанный стол. Едкий запах дезинфекции.

Катя поняла, что лежит на железной солдатской койке, одетая в грубую пижаму.

— Но ведь я же… дралась с БЕТА…

С первого взгляда было очевидно, что это не знакомая база вооруженных сил ООН. Стекло окна, оказавшегося по другую сторону койки, задребезжало, и в уши вонзился пронзительный вой.

— Что?..

Затаив дыхание, девушка повернула голову к окну. За ним простиралась широкое заснеженное поле. Мир был окрашен всего в два цвета — черный и белый.

«Прыжковый двигатель?.. Но так не звучит ни F-4, ни F-5G…»

— Неужели… база гэдээровских тактических истребителей?.. — едва подумав об этом, она встрепенулась от вспыхнувших перед глазами жутких сцен — последних из тех, что остались в памяти. Почему же она все еще жива?

— Тот МиГ-21... значит, это он… спас меня?..

В туманном, уплывающем куда-то сознании всплыла лишь одна четкая, словно навсегда выжженная картина…

По правую и левую стороны автобана тянулись бесконечные, укрытые снегом поля с разбросанными тут и там перелесками.

Единственным рукотворным объектом в этом пасторальном пейзаже была уходящая за горизонт цепочка гигантских мачт линии электропередач… нет, постойте. Еще — пятерка МиГ-21, мерно шагающих на запад.

«Унылая картина, как всегда»… — вздохнул Теодор, глядя на кормовые части — то есть, ввиду их человекообразности, скорее, "спины" — истребителей своих сослуживцев. Они возвращалась после того, как поработали трофейной командой. Задача состояла в том, чтобы собрать на полях отгремевшего сражения разбитые тактические истребители, танки и прочую технику для последующего восстановления — до того, как механизмы станут добычей БЕТА. За строем эскадрильи тащился специально выделенный танковый тягач-транспортер с платформой.

666-я эскадрилья тактических истребителей ННА «Шварцесмаркен» принимала участие в отражении крупного наступления БЕТА — сражения, продолжавшегося три бесконечных дня, но, наконец, завершившегося.

Еще раз взглянув на разворачивающуюся перед глазами картину, он мрачно вздохнул. Отряд уже примерно час двигался в направлении базы, а пейзаж все не менялся.

Пилотам тактических истребителей не так уж часто приходилось совершать марши в пешем порядке, используя ступоходы своих машин, а уж в безопасном тылу и подавно. Они почти все время молчали. Случись подобный марш месяц назад, возглавляемая Анетт компания молодых пилотов устроила бы неумолчную веселую болтовню в эфире, но теперь все они погибли в боях. Кроме самой Анетт, получившей боевую психологическую травму, которую сейчас отправили на лечение.

— Кстати, Вальтер, слышал анекдот? — нарушивший тягостное молчание в наушниках голос Айрисдины звучал легко и даже мирно.

— Какой? — как обычно, с интересом спросил Вальтер.

— «На заре космической эры встречаются посередине орбиты два спутника, советский и американский. Связи с землей нет, и один потихоньку говорит другому: “Гутен таг, камрад! Только здесь и можно на родном дойче пошпрехать”».

Вальтер и Фам прыснули. То, что космические программы СССР и США выросли из научно-технического наследия Третьего Рейха, было общеизвестно.

Но на губах Теодора не появилось ни тени улыбки. Он совершенно не собирался разделять общее настроение.

«Что она задумала?..» — вперившись взглядом в выведенное в коммуникационном формуляре лицо Айрисдины, со вкусом рассказывающей очередной анекдот, он снова стиснул рукоятки управления. «…На что ей сдалась та девчонка?..»

Вырвавшись из кишащих БЕТА развалин Кросно-Одржаньске, Теодор решил двигаться прыжками, поскольку топлива оставалось едва десятая часть от полной заправки. Он не мог позволить себе новую рукопашную схватку с БЕТА.

Однако…

— А-а-а…

Слабый стон заставил его наклониться к пристегнутой ремнями в передней части кабины незнакомке в бундесверовском комбинезоне. Что с ней? Резкие перегрузки и рывки, вызванные импульсами прыжковых двигателей, болезненно отдавались во всем теле. Теодору пришлось впихнуть найденную в разбитом F-4 девушку в кабину своей собственной «Балалайки». Поскольку вытащить «Фантом» одиночным МиГ-21-ым было невозможно, его осталось только бросить на месте и уносить ноги. Вероятнее всего, истребитель уже стал добычей бросившейся со всех сторон своры танк-классов.

«…Вот это находочка. Не было печали, называется…»

Военнослужащим ННА было строго запрещено контактировать с солдатами армии ФРГ. Запрет обосновывался необходимостью предотвратить утечку информации из восточногерманской армии и проникновение шпионов в ее ряды, но истинная причина заключалась в том, чтобы не дать солдатам сбежать на Запад, попросив политического убежища. Помня об этом, Теодор легко представил, какими неприятностями может обернуться это спасение пилота из бундесвера — да не кем-нибудь, а таким, как он. Вполне вероятен был даже самый худший сценарий — он снова угодит под недреманный взор Штази. Мысли о примирении с капиталистическим Западом в социалистической Восточной Германии представляли большую опасность для всякого, в чью голову они просочились.

«Черт, я же просто выполнял приказ... неужто теперь на меня еще и свалят ответственность?..»

Ступоходы очередной раз громыхнули о мерзлую землю, и кабину опять рвануло вверх-вниз. Девушка снова болезненно застонала, а пристегнутый к ее поясу небольшой подсумок подпрыгнул. Он вывалился из ящичка, в котором в кабине «Фантома» хранилась аптечка. Судя по всему — личные вещи.

«Ну, западные барахольщики! Даже в кабину тащат свои шмотки, придурки…» — вертелись на языке язвительные слова.

— Катя Вальдхейм… — покосившись на полудетское личико спасенной, Теодор пробормотал себе под нос имя, которое значилось на ее военном билете.

Он появился в точке сбора одновременно с Айрисдиной.

– Вы целы, унтерлейтенант?

Спроецированное на сетчатку внешней камерой изображение истребителя Айрисдины заставило его нервно сглотнуть. Машина была с ног до головы покрыта свежими потеками крови и ошметками мяса.

– Сумели спасти пилота «Фантома»?

— Э-э-э… так точно, — запнувшись, ответил Теодор. — Погрузил в свою кабину. Кажется, ранений нет, но состояние бессознательное.

– Принадлежность?..

— Бундесвер. Да еще и девушка…

– Мне нужно подтверждение. Перешлите данные.

Не доверяет? Хотя, чего еще ждать после ее недавнего обвинения в том, что он бросил товарищей на поле боя…

— Включаю камеру… видео пошло. Вот, сами смотрите… — говоря это, Теодор бросил взгляд на Айрисдину… и его язык замер на полуслове.

Впившись взглядом в переданное изображение, она замерла, как громом пораженная.

— Э-э-э… капитан?

Айрисдина медленно подняла глаза на Теодора. Она выглядела так, словно забыла, где находится — и он тоже невольно затаил дыхание. Ему еще ни разу не довелось видеть своего ледяного командира такой… такой похожей на обычного человека. Прошло несколько секунд, и она взяла себя в руки.

– …Простите. Она просто вылитая моя двоюродная сестра из Берлина.

— П-понимаю.

Еще бы. Любой бы побледнел, нежданно-негаданно повстречав родственника или даже просто похожего внешне человека в форме бундесвера.

– Нашли эмблему подразделения?

— В военном билете написано — 2-я эскадрилья 101-й эскадры тактических истребителей.

– Это подразделение совсем недавно развернуто на западном берегу Одера. Наверняка, БЕТА атаковали их во время зачистки… Ее имя?

— Катя Вальдхейм.

– Когда вы ее вынимали, других машин не видели?

— Никак нет. Один истребитель и все. Полагаю, она отстала, когда были повреждены прыжковые двигатели.

– Что с истребителем?

— Пришлось оставить. Набежала свора танк-классов, и я…

– Вот как, — Айрисдина одобрительно усмехнулась. — Вы молодец, унтерлейтенант.

Он кивнул, испытывая очень сложные чувства. Недавняя стычка показала со всей очевидностью, что его жизнь — в руках Айрисдины. Ничто не могло изменить того факта, что его командир — чудовищная предательница, отдавшая Штази единокровного брата и за это кощунственно возведенная в ранг «героини» — более того, антипатия, вызванная недавней стычкой с ней, никуда не делась…

– Унтерлейтенант Эбербах, — Айрисдина заговорила, и выражение ее лица снова стало холодным. — Что вы думаете о нынешнем состоянии эскадрильи?

— Состоянии… эскадрильи?.. — повторил он, совершенно не понимая, о чем спрашивает капитан.

– Именно. Я не имею в виду наш прошлый разговор. Просто хочу услышать ваше мнение, как одного из пилотов.

Что это значит? Теодор ошарашенно смотрел на нее, пытаясь собрать разбегающиеся мысли. Но отмолчаться в ответ на столь прямой вопрос было невозможно.

— Думаю… состояние не из лучших… — заговорил он, чувствуя, как скрипит в пересохшем горле. — После этого боя у нас даже восьми пилотов не осталось. Это значит, что следующие лазер-ягды нам дадутся… еще труднее.

Айрисдина молча кивнула. Видимо, она и не намеревалась снова отчитывать его. Теодор продолжал, чуть увереннее:

— Если унтерлейтенант Хозенфельд будет комиссована по болезни, в эскадрилье останется всего шесть пилотов и машин… выходит, всего половина штатного состава.

Но ведь им все равно поручат задания, рассчитанные на полнокровную эскадрилью из двенадцати тактических истребителей.

— Вряд ли мы справимся, когда нас кинут в новый лазер-ягд.

Теодор сказал чистую правду, вызывающе глядя ей в глаза. Конечно, у него не было никакого желания полагаться в бою на психически неустойчивых товарищей, однако, остаться в половинном составе было еще хуже.

– Хорошо. Образцовый ответ, — кивнула, соглашаясь, Айрисдина, но в выражении ее лица появилось нечто хищное. — Итак, вы уловили мою мысль, как я погляжу.

— …Мысль? Какую мысль?..

– Пополним ряды 666-й эскадрильи тактических истребителей этой летчицей. В качестве добровольца.

— …Что?!

«Вот эту девчонку?.. Пилота из бундесвера?.. Зачислить в эскадрилью? Что за бред?!»

– Вы правильно сказали, эскадрилья в критическом положении. Наша боеспособность недостаточна для выполнения новых заданий. Что хуже всего, неизвестно, когда будет пополнение.

— О чем это вы?.. — Теодор затряс головой, ничего не понимая.

– Поднять боеспособность эскадрильи. Необходимо пополнить личный состав.

— Да что… что вы говорите?! — заорал он. Как и во время стычки полчаса назад, растерянность и замешательство заставили его совершенно забыть об осторожности. — …Эта… эта девчонка!.. Она же из бундесвера!.. Как вам только в голову такое могло прийти?! А ничего, если она окажется шпионкой?! — Поднимающаяся ярость заставила кровь застучать в висках. — Как можно полагаться на чужака?!

«Или она думает, что может делать все, что заблагорассудиться, раз сама сотрудница Штази?! Да нет, кто бы она ни была, все равно это немыслимо…»

Он не желал оказаться рядом с гражданкой ФРГ и неважно, шпионка она или нет. У него не было ни малейшего желания привлекать к себе внимание властей.

— Конечно, людей нам не хватает… но, во-первых, Гре… комиссар Еккельн никогда не даст разрешения…

– …Думаете, я забыла об этом?

Теодор поперхнулся на полуслове. За категоричным тоном, которым Айрисдина прервала его, явно что-то скрывалось.

– Прежде всего, существует процедура, позволяющая при необходимости законно оформить переход западного пилота на нашу сторону.

— П-процедура?.. Но что тут можно сделать?

– Предоставить ей политическое убежище.

Теодор инстинктивно стиснул кулаки. Его переполняли горечь и возмущение.

– Согласно заключенному в годы холодной войны арбитражному пакту и ФРГ, и ГДР являются суверенными государствами, обладающими равными правами, — уверенно, без запинки продолжала Айрисдина, словно заранее готовилась отвечать на такие вопросы. — Однако существует тонкость в вопросе гражданства. Каждая из двух стран продолжает считать себя единственным полноправным наследником общегерманской государственности, и признает всех немцев, в том числе и живущих в другой части, «полноправными гражданами Германии». Другими словами, если гражданин ФРГ вознамерится попросить политического убежища в ГДР, то ему не требуется проходить сложную процедуру получения гражданства, как любому другому иностранцу. Правительство ГДР с этим согласно.

Даже подозревая «врага народа» в любом своем гражданине — поистине, удивительная реальность, рожденная холодной войной.

– Итак, законный переход военнослужащего бундесвера в ННА вполне допустим. Процедура проверки лица, просящего о политическом убежище, а также зачисление его в эскадрилью находится в пределах полномочий оберлейтенанта Еккельн и, поскольку прецедент уже имеется, не является чем-то невозможным. Естественно, необходимо желание самого лица, но если оно возникнет, все будет в порядке. Политическое воспитание также можно смело доверить лейтенанту Еккельн.

— …Но… что, если ее и в самом деле специально нам подставили с той стороны? — спросил Теодор после паузы, осторожно подбирая слова. Он помнил о том, что разговор записывается, как и их недавняя стычка.

Айрисдина спокойно покачала головой.

– Она не может быть шпионкой, я уверена. Невозможно себе представить, чтобы бундесвер пожертвовал целой эскадрильей для того, чтобы внедрить в ННА одного-единственного агента.

— …Пожертвовал целой эскадрильей?

– Это подтверждено. Я вступила в бой, чтобы проверить, не осталось ли уцелевших. К сожалению, никто, кроме нее, не выжил…

В самом деле, на фронте сложилась настолько напряженная обстановка, что подобные действия выглядели бы совершенно иррациональными. Кроме того, стоило Теодору хоть немного опоздать, и БЕТА просто убили бы потенциального разведчика-подставку, а вся предполагаемая операция западных спецслужб пошла бы насмарку. То, что он успел спасти эту девушку, было, по большому счету, всего лишь случайностью — счастливой, для разнообразия.

Ладно, как бы то ни было...

— Даже если она и в самом деле не шпионка, никто на такое не согласится. Вы же и сами это понимаете!

– За Штази можете не беспокоиться.

— Что?!

– Армейской кадровой политикой ведает Главное политическое управление Министерства обороны. И там терпеть не могут, когда Штази вмешивается в их дела. Военные и министерство госбезопасности, хотя и находятся под контролем одной и той же партии, постоянно борются за свое влияние; они политические соперники.

— Вы… серьезно говорите?.. — для Теодора что армия, что Штази были на одно лицо. Одинаково безжалостные силы, олицетворяющие государственную власть.

– Следовательно, можно не опасаться, что девушку немедленно арестуют. По крайней мере, без достаточных доказательств. Стоит Штази слишком прямолинейно распустить руки, и это сразу превратится для армии в вопрос престижа.

— Сомневаюсь, что оберлейтенант Еккельн согласится с такими доводами. Ведь тогда ответственность за эту девицу свалится именно на нее, верно?

Было бы странно ждать от твердолобой коммисарши Гретель чего-то иного, кроме ненависти к пришельцам с Запада.

– Если эскадрилья будет разгромлена в следующем бою, ей и самой не выжить. Хотя, безусловно, чтобы убедить Еккельн, потребуется некоторая изобретательность.

— И откуда вы можете знать, чего захочет сама девчонка? — спросил Теодор, приподняв подбородок бессознательной девушки. — Эти разговоры про то, что она согласится дезертировать и дернуть к нам... просто бред какой-то. Разве вы сами не понимаете?!.. — едва сдерживая злость, прорычал он. Как будто найдется идиот, который так торчит от этой мрачной страны, чтобы додуматься сбежать сюда!

– Если мои предположения верны, вероятность, что у девушки может найтись желание добровольно перейти на восточную сторону, достаточно велика.

— …Предположения?

– Вам не кажется странным, что одиночный истребитель без напарников, оставшись в полном окружении, продолжал сражаться?

— Э-э-э…

– Вполне возможно, что это связано с какими-то неизвестными обстоятельствами, относящимися к этой девушке. Кроме того, она такая же немка, как и мы. Хотелось бы, чтобы и вы были способны на столь беззаветную верность долгу, — чуть помедлив, продолжила Айрисдина. — Итак, первым делом — согласие Гретель.

Небесно-голубые глаза, в глубине которых пряталась затаенная скорбь и непонятная, но твердая решимость, словно пригвоздили Теодора к месту.

– Вы знаете, что она очень заносчива. Едва ли она послушается, если с таким предложением выступлю я. Поэтому говорить будете вы.

— Я?! С какой стати?..

– Потому что это не уязвит ее гордость. Вас ведь тоже команды Вальтера раздражают далеко не так сильно, как мои, верно?

Он поперхнулся, только теперь осознав, что все это время буквально ходил по краю — не догадываясь, что она безо всякого труда читала его скрытые мысли.

– Вы не раз спасали Гретель жизнь. К вам она относится лучше, чем ко мне, пусть и ненамного.

— Но, может быть, дядька Вальтер лучше подойдет?..

– Вальтер слишком близок ко мне. Кроме того, он выслужился из унтерофицерского состава. Гретель, будучи офицером, определенно испытыват к нему предубеждение. Это не тот человек.

Теодор с сомнением покачал головой. Он вовсе не был уверен, что Гретель настолько ценит его собственную скромную персону, чтобы послушаться в столь щекотливом вопросе.

– Нет гарантии, что она откажет. Вероятность неудачи есть, но вам нужно постараться. Подкрепление боевой мощи эскадрильи стоит того, чтобы проявить красноречие.

Теодор промолчал.

– Задачу убедить унтерлейтенанта Вальдхейм я беру на себя. На этом все. Вам ясно?

Теодор с трудом сглотнул. Кровь все сильнее стучала в ушах. Воздух, казалось, превратился в свинец. Стиснув рукояти управления, он пытался унять хоровод разбегающихся мыслей.

«…Ничего себе!.. Наплевать на Штази, обвести вокруг пальца комиссара… и это при том, что все переговоры записываются… проклятье, вот же я попал!..»

Нет, конечно, Теодор тоже видел в замысле Айрисдины разумное зерно. Шесть пилотов в эскадрилье — совершенно недостаточно. Идти в бой в таком составе будет просто самоубийством. Более того, Айрисдина во время злополучного отступления из Польши точно так же принудительно пополнила личный состав 666-й эскадрильи тактических истребителей иностранным пилотом, забрав с собой уцелевшую летчицу из польских вооруженных сил — Сильвию. И, что характерно, сама тоже осталась после этого в живых.

Но, если подумать…

«Девчонка-то действительно махалась с толпой БЕТА в одиночку. Может быть, с нее и вправду будет какой-то толк?..» — Теодор помотал головой, стараясь избавиться от искушения.

— Разрешите спросить… — с трудом выдавил он. — А что… если я откажусь?..

Губы Айрисдины искривила усмешка.

– Полагаете, я позволю? В таком случае, придется передать вас в руки Штази. Доказать, что вы вступили с ней в заговор, проще простого.

Теодор метнул на Айрисдину убийственный взгляд.

«…Сучья дочь!..»

– Я никогда не останавливалась ни перед чем, чтобы обеспечить выживание эскадрильи. Пополнение сейчас жизненно необходимо. У вас нет выбора.

Он угрюмо промолчал.

– Успокойтесь. Я гарантирую вам безопасность. Но не говорите об этом ни с кем, кроме меня и Вальтера.

Теодор понял, что у него действительно нет выбора. До хруста стиснув зубы, он почувствовал во рту вкус крови.

Что, если сразу по возвращении чистосердечно выложить все Гретель, и сдать ей Айрисдину с потрохами? Но это и само по себе вовсе не простое дело, и неизвестно, как все обернется в такой запутанной ситуации. Знать бы еще, что предпримет при этом Вальтер? Кроме того, если Айрисдину уберут — даже предположив, что он сам при этом останется в живых — эскадрилья, по всей вероятности, в следующем же бою с БЕТА будет разгромлена и полностью уничтожена, а самому Теодору тоже придет конец.

«…Куда ни кинь, все клин. Деваться некуда…»

Проглотив унижение и раскаиваясь в собственной слабости, он тяжело вздохнул и признал свое поражение.

— Так точно. Я все равно не собираюсь с вами соглашаться и вам доверять. Но я готов сотрудничать… если только в этом деле.

Айрисдина лишь спокойно кивнула в ответ. Теодор потупился, не выдержав взгляд ее холодных лазурных глаз. Он больше не мог смотреть ей в лицо.

– Хорошо. И пора двигаться. Товарищи будут переживать, если мы сильно задержимся, — как ни в чем не бывало, произнесла Айрисдина, повернув машину и заставив ее зашагать на ступоходах на запад. — Не волнуйтесь из-за записей речевых регистраторов. Ненужные места будут подчищены. Чтобы все выглядело естественно, я вставлю синтезированные куски.

— Что?! Весь разговор записан?..

– Конечно, как обычно. Рекордеры, которые Штази закладывает в истребители, отключить нельзя. Но потом можно будет сделать фальшивые записи.

Глядя в лицо онемевшего Теодора, Айрисдина улыбнулась, на этот раз безо всякой враждебности.

– Чтобы выжить в этом аду, нужна определенная ловкость рук, товарищ унтерлейтенант.

Реакция Гретель оказалась именно такой, как ожидала Айрисдина.

— …Вы что, издеваетесь, товарищ капитан?!

Возмущенный выкрик Гретель раскатился под сводами ангара, в котором ее и нашла Айрисдина, только что вернувшаяся на базу Коттбус. Оставаясь в готовности к возможному боевому вылету, остальные пилоты так и не сняли противоперегрузочные комбинезоны.

— …Зачислить в нашу эскадрилью пилота из бундесвера?! Это просто безумие! Нет, безусловно, эскадрилье нужно пополнение… но что, если она окажется шпионкой?! — покраснев от гнева, кричала она, наступая на Айрисдину. — Она же из Западной Германии и с чего бы ей переходить к нам? Но, даже если она вдруг согласится, вы подумали, каково пилотам нашего отряда будет общаться с пилотом из ФРГ?!

Айристина молча, не дрогнув, мерила Гретель взглядом. Даже Теодор без труда чувствовал молчаливое давление, нацеленное на комиссаршу.

— Хмпф!.. А вы что думаете, унтерлейтенант? — словно пытаясь избавиться от этого давления, Гретель переключилась на него. — Разрешаю не повторять слова командира из ложно понятой субординации. Я хочу услышать ваше личное мнение.

Внутренне подивившись, насколько точно все пошло согласно предсказанию Айрисдины, Теодор сделал вид, будто страшно удивлен сумасшедшим предложением — и уж, конечно же, слышит его в первый раз.

— Ну-у, конечно, шпионкой она тоже может оказаться… Я и сам-то не особо люблю иметь дело с этими западными хитрецами. Прикрываются ГДР, как щитом, а сами готовят эвакуацию всей Европы.

Гретель фыркнула, словно говоря — «А я что сказала?»

— …Но с другой стороны, если взглянуть прагматично, почему бы и не попробовать? Я так думаю.

— …Что?! — Гретель пронзила его взглядом, угрожающе нахмурившись. Теодор с извиняющимся видом продолжал:

— Когда я подоспел, она отчаянно рубилась против целой орды БЕТА и притом в одиночку. Два года воюю, но, честно говоря, мне бы не хватило духу, будь я на ее месте.

Он хотел еще добавить, что едва ли тут, на этой базе, имеются военные тайны, которые шпионам действительно стоило бы украсть — но проглотил последние слова.

На лице Гретель застыло раздражение. Ее собственный боевой опыт по сравнению с Теодором был невелик. Он же задумчиво продолжал:

— Что же до способностей, то храбрость есть. А если ее потренировать, как следует, она наверняка даст фору любому обычному новичку.

— Да как вы смеете?!.. — начала Гретель, но, вспомнив, что сама приказала ему высказаться, заставила себя замолчать. Переведя дыхание, она уточнила: — Так, получается, вы согласны с мнением, которое высказала товарищ капитан?

— Виноват! — в подтверждение своих слов он изобразил унылое выражение лица. — Но, раз уж так вышло, то не пропадать же добру — мне так кажется.

Выпрямившись по стойке смирно, Теодор всем своим видом демонстрировал, что лишь высказал свое мнение, как было приказано, и остальное его не касается.

— Но ведь она из ФРГ… — задумавшись, Гретель с угрюмым выражением лица принялась мерить шагами ангар. Пройдясь туда-сюда, она хмыкнула, как будто ей пришла какая-то мысль, и остановилась лицом к лицу с Айрисдиной.

— Товарищ капитан, вы в курсе, что о вас думают в армии? Думаете, мы не знаем, причину, по которой вас называют героиней?

Теодор замер. Он впервые услышал из уст Гретель упоминание о прошлом Айрисдины.

— Мое предложение вызвано лишь желанием до последнего вздоха защищать Фатерланд и партию.

— В самом деле? — Гретель саркастически прищурилась.

— Вы в самом деле хотите знать, почему меня называют героиней, товарищ оберлейтенант? Чтобы в случае, если отряд будет уничтожен, партии было на кого возложить ответственность, — бесстрастно заявила Айрисдина. Но в ее лазурных глазах безошибочно читалась горечь. Гретель, смерив ее подозрительным взглядом, вздохнула — было видно, что она сдалась.

— Хорошо. Название нашей страны не зря звучит как «демократическая республика». Нам не к лицу отказывать беженцам с Запада. Если она согласится на ваше предложение, мы предоставим ей временное убежище до тех пор, пока министерство иностранных дел не оформит настоящее гражданство. Зачисление в состав отряда производится на основании военной необходимости в чрезвычайном положении, вызванным наступлением БЕТА…

— Значит, все в порядке, — глаза Айрисдины вдруг озорно блеснули. — Ведь, в самом деле, вы, как комиссар, не имеете права допустить, чтобы эскадрилья, называемая сильнейшей в ГДР, была разбита. Пусть этот титул и преувеличение, такое нехорошо отразилось бы на морали всей армии, тут я совершенно с вами согласна. Итак, для начала нужно получить согласие этой девушки и убедиться в твердости ее решения. Мы не можем бросить в бой того, кто не готов сражаться рядом с нами. Пойду, проверю, возможно, она уже пришла в себя.

Теодор, стоя с бесстрастным лицом, внутренне напрягся.

«Неужели Гретель согласится с предложением Айрисдины?..»

— Я отвечаю за решение, принимать ее или нет. Поэтому я должна получить возможность выяснить, кто она такая. Если действительно шпионка, немедленно поступим с ней по законам военного времени. Даже если вдруг случится чудо, и она попросит политического убежища, все равно останется человеком с Запада. Мне нужно непременно проверить ее политическую благонадежность и направить в идеологически-верном направлении.

— Прекрасно. Чуть позже она будет в вашем полном распоряжении, товарищ оберлейтенант, поскольку этот вопрос, конечно же, за пределами моей компетенции, — с едва заметным облегчением на лице улыбнулась Айрисдина. Теодор снова поразился про себя, насколько умело она притворяется.

Теодор тяжело вздохнул. В памяти снова всплыли воспоминания третьего дня. Не отводя взгляда от возглавляющего строй истребителя Айрисдины, он снова погрузился в мрачные размышления.

«Действительно ли она ищейка Штази? Если б не так, наверняка бы не смогла так ловко запугать меня и взять в оборот. Но если она им служит, неужели приняла бы эту соплячку только для того, чтобы усилить эскадрилью? Черт, как же оно обстоит на самом деле?..»

Конечно, теперь у них с Айрисдиной появился общий секрет, но стоит ему хоть что-то вякнуть или пойти против нее в следующий раз — и ему конец.

Сердце вновь болезненно перестукнуло в груди — опять вернулись воспоминания трехлетней давности. Теодор изо всех сил зажмурился.

«Я же решил, что ни за что во второй раз не попадусь в лапы штазевским ублюдкам, и вот опять…»

С западной стороны небосвода донесся раскатистый гул турбовинтовых двигателей. Он взглянул на тактическую карту, чтобы выяснить, кто это. Да, так и есть — 200-я бомбардировочная авиадивизия восточногерманских ВВС, на вооружении которой состояли 12 стратегических бомбардировщиков Ту-95 советского производства. Звенья громадных машин величественно и неторопливо шли на небольшой высоте, чтобы не попасть в зону поражения БЕТА.

«В бомбардировочный рейд собрались?.. — задумался Теодор, всматриваясь им вслед. Его мысли приняли новое направление. — БЕТА лезут в буферную зону ордами, как к себе домой, чуть не каждый божий день. И хотя лазер-классы появляются редко, все равно последнее время приходится страшно тяжело…»

– Ахтунг, всем бортам, — прозвучал холодный голос Айрисдины. Теодор дернулся от неожиданности и с трудом сдержался, чтобы не чертыхнуться вслух.

– Сообщение с базы. Спасенная несколько дней назад западногерманская летчица пришла в себя. Унтерлейтенант Эбербах, объявляю вам благодарность — это ваша заслуга.

— Рад стараться, — без особого энтузиазма ответил он.

Гретель бросила на него недовольный взгляд.

«А ты, сучка, была бы только рада, если б никто никого не спасал…»

– И еще, унтерлейтенант Эбербах.

— Да? — напряженно отозвался он. Каждое слово и движение Айрисдины теперь заставляло его сжиматься.

– Мне показалось, она очень правильная девочка, — с одобрением в голосе продолжила Айрисдина. — Даже захотела встретиться со своим спасителем, чтобы поблагодарить.

— Для начала, вот что я выяснила, допросив ее, — открывая блокнот, сказала Гретель. Они стояли в коридоре напротив больничной палаты, превратившейся на время в изолятор для содержания подозрительных лиц.

Теодор молча кивнул. Он уже два часа маялся под дверью, изнывая от напряжения, пока Гретель и Айрисдина вели перекрестный допрос.

— Унтерлейтенант Катя Вальдхейм. Приписана к 3-му звену 2-ой эскадрильи 101-ой эскадры тактических истребителей бундесвера, находящейся в распоряжении 1-го Атлантического командования вооруженных сил ООН. Так-так… эскадра дислоцируется на базе Рейхенвальд, — прищурившись, перечисляла Гретель. — Возраст 15 лет. Родилась в Гамбурге. До прошлого года — школьница, однако после гибели родителей в дорожно-транспортном происшествии завербовалась в армию в качестве добровольца. Пройдя интенсивный полугодичный курс обучения, недавно распределена в боевой отряд… короче говоря, не более, чем желторотый пилот-новичок.

Судьба, в чем-то похожая на его собственную — но Теодора это нисколько не тронуло. Гретель же продолжала:

— Учитывая, что она подавала определенные надежды, после распределения прошла дополнительное полугодичное обучение. Прибыла в ГДР в конце прошлого года, с тех пор приняла участие в нескольких операциях по зачистке ничейно земли. В первом бою обмочилась от страха.

Теодор лишь покачал головой. Для боевого крещения это не было какой-то редкостью.

— Что касается боевого столкновения, произошедшего три дня назад, в ее памяти сохранился момент вылета на задание, после чего воспоминания путаются. Единственное, что она помнит, это ваше появление.

Теодор молча слушал.

— Неизвестно, можно ли верить ее словам… но ситуация, которую она описала на момент, когда вы выступили в качестве спасителя, согласуется с вашим рапортом.

Теодор скривился. Слово «спаситель» не вызывало в нем ничего, кроме тошноты.

— Кроме того, она почему-то возлагает ответственность за гибель всей эскадрильи на себя. Слушайте внимательно, может быть, и вам тоже проговорится о чем-то важном. На этом у меня все, — подытожила Гретель, захлопнув блокнот. — Разговаривала довольно охотно, хотя относительно любых сведений о бундесвере держала язык за зубами.

— Но… есть вероятность, что она шпионка?..

— Мы продолжаем выяснять ее личность.

Скорее всего, коллеги Гретель по армейскому политуправлению попытаются проверить эти данные через засланных на Запад собственных гэдээровских шпионов, — Теодор лишь молча кивнул, догадавшись, что она имеет в виду.

— Вообще-то… — пробормотала комиссар с различимым в голосе искренним возмущением, — …если она действительно шпионка, нас просто держат за идиотов.

Теодор удивленно поднял брови.

— Идемте со мной. Но предупреждаю, я даю разрешение исключительно по требованию товарища капитана. В противном случае вас ни за что не пустили бы к подозреваемой.

«Ага, как будто я только и рвусь с ней пообщаться!..» — проглотив эти слова, Теодор последовал за открывшей дверь Гретель.

Его глазам открылась больничная палата, где Айрисдина, сидя рядом с койкой с диктофоном в руке, о чем-то расспрашивала одетую в пижаму девушку с каштановыми волосами, затянутыми в длинный конский хвост — Катю Вальдхейм. Быстро окинув ту взглядом, Теодор решил, что с ней все в порядке. По крайней мере, бинтов не было видно.

— Это вы!..

Не отрывая глаз от вошедшего, Катя вскочила, как встрепанная. В выражении ее полудетского личика смешались напряжение, возбуждение и искренняя благодарность.

— …Унтерлейтенант Теодор Эбербах?..

— Так точно, — коротко ответил охваченный нехорошим предчувствием Теодор, покосившись на Айрисдину.

— Я так вам благодарна!.. — воскликнула Катя, порывисто шагнув навстречу и схватив за руку.

Он вздрогнул и попятился.

— …Мне сказали, что это вы тогда спасли меня от БЕТА, товарищ Теодор! Я осталась в живых только благодаря вам!..

Сердце вдруг болезненно сдавило — рука, словно сама собой, вспомнила точно такое же теплое, нежное пожатие… словно вернулась та, которой больше не было с ним. Одна мысль о том, что его ладони теперь касается совсем другая, пусть такая же тонкая и нежная рука, была невыносима.

— Пусти!..

— Ай!..

Теодор резко вырвал свою руку из ладоней Кати. Испуганно моргнув, она шарахнулась назад, но тут же виновато повесила голову. Радость в ее глаза потухла.

— Я… извините, пожалуйста!..

Теодор ничего не ответил.

— Просто мне так хотелось поскорее вас поблагодарить… и вот… простите…

Он лишь нетерпеливо скривился в ответ, глядя поверх ее макушки и чувствуя, как болезненно пульсирует сердце. Переведя дыхание и стараясь не подавать виду, Теодор фальшиво-нейтральным тоном поинтересовался:

— Ты что, на всех, кто тебе на поле боя помог, так набрасываешься?

Эти слова моментально вернули жизнь на лицо девушки. Катя бодро ответила:

— Конечно! Как же не поблагодарить того, кто спас мне жизнь!

Чувствуя, как начинает давить в висках, и голова начинает идти кругом, он положил руку на спинку стоящего поблизости стула. Гретель смерила его взглядом, в котором читалось — «Я же говорила!» — и Теодор подтвердил это молчаливым кивком. Айрисдина вмешалась, как будто ничего не произошло.

— Я только что рассказывала о моей эскадрилье.

— Товарищ капитан! Разве сведения о состоянии эскадрильи — не военная тайна?! — моментально вскипела Гретель. Айрисдина ответила примирительным тоном:

— Лишь то, о чем можно прочитать в газетах. Судя по всему, имя 666-й эскадрильи известно и на западной стороне — не так ли, унтерлейтенант Вальдхейм?

Присевшая на койку Катя осторожно кивнула.

— Да, я слышала о сильнейшей эскадрилье тактических истребителей Национальной Народной армии, которая летает на МиГ-21. И что на ее счету больше уничтоженных БЕТА, чем у любой другой европейской эскадрильи…

Айрисдина улыбнулась и, взглянув на Гретель и Теодора, слегка подняла бровь.

«…Что?! Неужели она уже успела завести разговор?..»

— Кстати, унтерлейтенант Вальд…

— …П-простите!.. У меня к вам ко всем огромная просьба!.. — опередив едва раскрывшую рот Айрисдину, воскликнула Катя.

Айрисдина на мгновение замешкалась, но потом спокойно кивнула.

— Говорите смело, унтерлейтенант. Пока вы на этой базе — вы наш гость, и мы сделаем все, чтобы вам было удобно.

— Вы… вы наверняка решите, что это просто наглость… — Катя запнулась, набрала побольше воздуха и выпалила: — …Но… но, пожалуйста, возьмите меня в вашу эскадрилью!..

Теодор замер, не в силах поверить своим ушам. Это было просто немыслимо. Слова, вылетевшие изо рта Кати, попросту не укладывались в сознании.

На лицах обоих его командиров было написано похожее ошеломление. Гретель приоткрыла рот, Айрисдина недоверчиво приподняла брови.

Не замечая, как поразила всех троих собеседников, Катя продолжала говорить торопливо и горячо:

— Я могу работать механиком! А если доверите мне истребитель, буду драться с БЕТА! Пожалуйста… я вас очень-очень прошу!!!

— Товарищ капитан!.. Что вы такое внушили этой соплячке, пока меня тут не было?! — вскочив с места, словно ужаленная, закричала Гретель. — Вы имеете наглость издеваться надо мной, то есть — над комиссаром?! Что она несет?..

— Девушка говорит по собственной инициативе. Если хотите, можете потом убедиться по записям диктофона, — покачала головой Айрисдина. Искреннее удивление на ее лице подтверждало, что это отнюдь не было притворством.

«Не понял… как это?.. — думал Теодор, чувствуя, как голова идет кругом. — Что эта соплячка себе выдумала? Почему? Ей же об этом и слова еще не сказали…»

— Не объясните ли нам причину? — спросила Айрисдина, испытующе глядя на Катю. — В ваших словах чувствуется уверенность и похвальное стремление защищать фатерланд, но почему вы хотите оставить своих боевых товарищей и присоединиться к нам? Не слишком ли это поспешное решение?

Помолчав секунду, Катя ответила со слабой улыбкой — в ней словно зажегся теплый огонек:

— Я уже давным-давно мечтала узнать… какая она — другая Германия. Как она выглядит, какие люди там живут… Мне всегда хотелось побывать здесь… может быть, подружиться с людьми из Восточной Германии… если честно, за это надо мной там смеялись, на западе… — она сконфуженно хихикнула.

Лицо Теодора свела судорога. На губах вдруг почувствовалась непередаваемая словами горечь.

«…Мечтала… о нашей чертовой стране?..»

— Так что вы думаете, товарищ оберлейтенант? — Айрисдина взглянула на Гретель.

— …И вы хотите сказать, что поверили в смехотворный мотив для эмиграции, который эта нахалка нам пытается скормить?!

— Каков бы ни был мотив, непреложный факт в том, что боевой потенциал нашей эскадрильи недостаточен. И вот перед нами та, кто готова помочь. Позволить ей или нет? Я лично всегда считала, что ради главной цели вполне можно закрыть глаза на мелочи. Или, товарищ оберлейтенант, вы сомневаетесь в своей способности контролировать политическую атмосферу в эскадрилье, как подобает настоящему комиссару?

Гретель поморщилась. Подумав немного с озабоченным и недовольным выражением на лице, она фыркнула и пробормотала, словно пытаясь уговорить в первую очередь саму себя:

— Хорошо, товарищ капитан. Конечно, речи она ведет, как и полагается несознательному капиталисту… но, так и быть, разрешаю зачислить ее в эскадрилью.

Повернувшись к Кате, она с нажимом спросила:

— Итак, унтерлейтенант Катя Вальдхейм, мы должны убедиться. Вы действительно хотите эмигрировать и получить политическое убежище в ГДР? Вы готовы присягнуть на верность своей новой родине, партии и армии?

Катя нервно сглотнула.

— С того момента, как я своей властью предоставлю вам политическое убежище, я приму на себя ответственность за вас и стану вашим куратором с целью подготовить к принятию гражданства ГДР. Вы будете считаться зачисленной в наш отряд. Естественно, вы должны ради этого немедленно отказаться от гражданства ФРГ. Далее, поскольку вы являетесь офицером, помните, что дезертирство из рядов ННА карается расстрелом. Если ваши товарищи по оружию получат доказательства шпионской деятельности, вы также будете казнены. Естественно, сейчас мы не можем вам полностью доверять. Чтобы заслужить доверие, вам придется непрестанно прилагать усилия. Вы понимаете это?

Грозная тяжесть, заключенная в словах «просьба о политическом убежище», заставила Катю сжаться. Казалось, она колеблется — но в следующую секунду, вызывающе напружинившись, она громко и ясно заявила:

— Да, все правильно. Я, Катя Вальдхейм, прошу политического убежища в ГДР.

Слушая ее, Теодор чувствовал себя так, словно проваливается в какую-то иную реальность. Он совершенно не ожидал такой инициативы, но, как бы неожиданно ни повернулись события, результатом станет включение нового пилота в состав эскадрильи, в точности по желанию Айрисдины. Мало того, все прошло неожиданно гладко…

«До жути напоминает подставной матч… как же так вышло, что Айрисдина попала точно в яблочко со своим предположением — ведь она всего лишь бросила один-единственный взгляд на эту девчонку, когда та была без сознания?..»

Взгляды скрестились на Кате — безусловно, ей пришлось собрать всю свою решительность, чтобы сказать эти слова. Вцепившись в простыню, она потупилась, напряженно ожидая ответа, который решит ее судьбу.

— Унтерлейтенант Катя Вальдхейм. С этого момента вы числитесь кандидатом в постоянный состав 666-ой эскадрильи тактических истребителей ННА «Шварцесмаркен». Добро пожаловать, — протянула ей руку Айрисдина.

Просияв и доверчиво подавшись навстречу, Катя крепко сжала ее.

— Да! Спасибо вам огромное!

— В моей эскадрилье постоянный некомплект. Как вы смотрите на то, чтобы занять место в нашем строю?

— Буду стараться изо всех сил!

— Хороший ответ, — кивнула Айрисдина и обернулась к Гретель. — Товарищ оберлейтенант, попрошу вас безотлагательно, до завтрашнего дня заполнить все формы и документы. В нынешней обстановке не удивлюсь, если мы скоро получим приказ на следующий вылет.

— Я договорюсь. По идее, предоставление политического убежища под мою ответственность и временное зачисление в эскадрилью должно быть быстро одобрено, — по утомленно опущенным плечам Гретель было видно, что она сдалась. — Обычно формальная процедура занимает не менее месяца, но я постараюсь убедить людей из отдела кадров армейского политуправления, чтобы они как-нибудь уложились в неделю. К счастью, там сейчас служит мой однокашник.

— Буду благодарна.

Гретель снова фыркнула.

— Как будто у комиссара нет другой работы, помимо того, чтобы сражаться с БЕТА.

— Простите… я хотела еще спросить... — вмешалась Катя.

— Что именно, товарищ унтерлейтенант? — Гретель вдруг быстро схватила ее за воротник пижамы. — Кто вам позволил обращаться без разрешения? Вы понимаете, что я в любой момент могу по своему усмотрению упечь любого в исправительно-трудовой лагерь?

— Я… просто…– пролепетала Катя.

— Отставить ребячество, товарищ оберлейтенант, — резко скомандовала Айрисдина. — С завтрашнего дня вам придется доверить ей свою жизнь, как и другим боевым товарищам. Ведите себя поспокойнее. Унтерлейтенанту Вальдхейм потребуется какое-то время, чтобы познакомиться с нашими правилами субординации и обычаями.

— Вы слишком снисходительны, товарищ капитан. Иногда это просто невыносимо, — огрызнулась Гретель, но суровый взгляд Айрисдины все же заставил ее выпустить Катин воротник. — Так что вы там хотели узнать?

Откашлявшись, Катя осторожно повторила свой вопрос:

— Теперь, когда я стала пилотом ННА, вы сообщите об этом в мое бывшее подразделение?

— Никаких извещений. Мы не обязаны это делать. Так что в бундесвере вы, скорее всего, будете числиться пропавшей без вести.

Катя промолчала.

— Чем вы недовольны? Так бывшие однополчане не будут считать вас предательницей.

— П-понимаю…

— Да, и с этого момента обращайтесь ко мне «товарищ оберлейтенант». Хотя пока это вовсе не делает нас товарищами. Чувствую, что параллельно с оформлением документов мне нужно будет немедленно заняться вашим политическим воспитанием.

Отрезав это, Гретель повернулась на каблуках и вышла. Ее подчеркнуто резкие шаги гулко отдались под сводами госпитальной палаты.

— Э-э-э… она так говорила, словно я ее чем-то обидела… — просительно взглянув на Айрисдину, пробормотала Катя. Айрисдина, вздохнув, ответила:

— Это комиссар моей эскадрильи. Она отвечает за политико-моральное состояние личного состава и кадровые вопросы.

— Комиссар?..

— В бундесвере ведь тоже есть капелланы, воспитывающие солдат в христианском духе? Можете считать, что они выполняют похожие функции.

Катя помедлила, словно совмещая в уме эти образы, но все же кивнула.

— Комиссару по должности положено очень внимательно относиться ко всем словам и делам пилотов. Ей придется нести ответственность, если кто-то в эскадрилье будет заподозрен в политической неблагонадежности. Суровое обращение говорит лишь о том, что она не знает, насколько может доверять вчерашнему унтерлейтенанту из бундесвера. Вы должны это понять.

— Так точно.

— Итак, унтерлейтенант Вальдхейм… — сменив настроение, Айрисдина спросила более энергичным тоном: — Я хотела поговорить о будущем. Как вы себя чувствуете?

— Как новенькая, все благодаря вам! — радостно кивнула Катя. Ее личико осветилось такой искренней и ясной улыбкой, что у Теодора снова тяжело стиснуло сердце.

— Тогда не будем откладывать. Начнем с ознакомительной экскурсии по базе, потом зайдите в каптерку, чтобы подобрать новый защитный комбинезон, который вам полагается. Затем вами предстоит занятие на пилотажном тренажере.

— Э-э-э… а мой комбинезон?..

— Увы, его пришлось конфисковать. Как и вся боевая техника перебежчиков, бундесверовский комбинезон считается собственностью ННА.

Катя удивленно подняла брови.

— Хотя это была наполовину формальность, конечно. Дело в том, что ваш комбинезон несовместим с нашими машинами. Системы связи, коды… понимаете?

— Да, раз вы так говорите…

— Передайте начальнику команды технического обслуживания, что это мой приказ, и получите в ангаре новый комбинезон.

— Есть! Но вот только… в моем «Фантоме»…

— А, вы о личных вещах, которые были в кабине? Не волнуйтесь, они у меня. Я обязана все проверить на предмет чего-нибудь непозволительного. Как только страсти слегка утихнут, верну вам.

— С-спасибо большое!..

— Знакомство с базой, инструкции касательно подгонки комбинезона и распорядка внутренней службы нашего отряда вам даст унтерлейтенант Теодор Эбербах — вот он.

— Есть! Так точно!

— А?.. Да что вы такое говорите… — вытаращив глаза от неожиданности, воскликнул Теодор. — Мы так не договаривались!.. С какой стати я еще и присматривать за ней должен?!

— Неужели? Но вы же сказали, что будете сотрудничать. По крайней мере, в этом деле, — прищурилась Айрисдина.

Он чуть не подавился от злости, а капитан продолжала, как ни в чем не бывало:

— Унтерлейтенант Эбербах в армии уже три года, он очень опытный пилот. Я высоко ценю его.

Смесь стыда и ярости заставила кровь Теодора вскипеть, горячо ударив в голову. Он задохнулся и замер с раскрытым ртом, не находя, что ответить.

— Правда, как я уже говорила, он очень скромный. Впрочем, легко понять, что унтерлейтенант Эбербах неплохой человек. В конце концов, именно он спас вас тогда. Он самый молодой пилот в эскадрилье, и вам будет проще всего общаться между собой.

— Вот как… — устремленный на Теодора взгляд Кати исполнился уважения. Она виновато склонила голову. — Простите за то, что вам пришлось из-за меня пережить. Я в вашем полном распоряжении, товарищ Теодор!

— Х-хорошо… — только и сумел он выдавить в ответ, чувствуя, что его кровеносные сосуды готовы лопнуть от злости. Айрисдина удовлетворенно кивнула.

— Что же, в остальном я рассчитываю на вас, унтерлейтенант Эбербах. Нам с Вальтером нужно успеть на разбор полетов в штабе. Вернемся не раньше полуночи. Надеюсь, вы не обманете мои ожидания?

— …Никак нет!

— Хороший ответ, — похлопав Теодора по плечу, Айрисдина вышла из палаты.

«Значит, пристроила меня сопли этой девчонке вытирать?.. — он проводил ее взглядом, полным ненависти, непроизвольно стиснув кулаки. — …Ну почему, почему, почему это обрушилось именно на меня?!»

Ему не пришло в голову обернуться, чтобы встретить взгляд Кати, в котором смешались беспокойство и надежда.

База Коттбус Национальной народной армии ГДР раньше представляла собой советский аэродром, где дислоцировались старые истребители Советской армии. Она была невелика по сравнению с другими военно-воздушными базами, а сооружения находились далеко не в лучшем состоянии. Окруженная лесом, пусть и невысоким, взлетно-посадочная полоса длиной в две тысячи метров была одним из этих немногих сооружений.

Теодор, выполняя приказ Айрисдины, показывал базу Кате. Строго говоря, эскадрилья, находившаяся в распоряжении главного штаба Восточного фронта, не имела постоянного места дислокации. Но вот уже месяц она действовала только отсюда, с аэродрома Коттбус.

Между ними повисло неловкое молчание.

С начала экскурсии Катя несколько раз пыталась заговорить — «Какая большая столовая на этой базе!» «А у вас тут кошки есть?» «Товарищ Теодор, вам больше кошки нравятся или собаки?» — и тому подобное. Но, поскольку Теодор ее полностью игнорировал, одностороннее щебетание потихоньку стихало и в итоге сошло на нет. Последние десять минут они переговаривались исключительно по необходимости.

«Понять бы, что она собирается делать с этой девицей…»

— Ой!.. П-простите!..

За спиной неожиданно раздался тонкий писк — кажется, торопившаяся догнать его Катя случайно в кого-то врезалась. Раздраженно хмыкнув, он остановился. Вот, не было печали… не хватало еще, чтобы она отстала и заблудилась.

Катя, вывернувшись из-под сапог шагающего мимо строя солдат, догнала его.

— Товарищ Теодор!..

Не слушая ее полного слез голоса, он повернулся и молча двинулся дальше.

— Вы… вы так сильно сердитесь?.. Меня всегда ругали, что я совершенно не чувствую настроение людей, но я заметила…

Молчание.

— …Я что-то сделала такое, что вы на меня рассердились?

Теодор шумно выпустил воздух сквозь зубы.

— Ничего я не рассердился.

— Но вы же неправду говорите, товарищ Теодор! Я вижу, что вы сердитесь. Если я в чем-то виновата, прошу прощения! Но если вы мне не объясните, в чем именно, как мне узнать, чем загладить свою вину?!..

«Чертова девчонка!..» — он глянул на нее исподлобья, загоняя злость поглубже, и ответил:

— Во-первых, нечего фамильярничать. Для тебя я унтерлейтенант Эбербах… хотя… можно и без чинов.

— Но… но я думала, что если обращаешься по имени… в этом, как бы, больше уважения?.. Ну… чтобы быть в хороших отношениях…

— А откуда у нас такие отношения, чтобы ты звала меня по имени?

— У-у-у…

— И, во-вторых. Не надо смотреть на меня собачьими глазами, как будто я твой спаситель. Я всего-навсего выполнял приказ. Выручить кого-то на поле боя — самое обычное дело… — выговорив эти слова, он вдруг запнулся.

— Ничего подобного!.. — Катя отвела взгляд. Почему-то в этот момент она выглядела очень маленькой, печальной и одинокой. — Вы же… вы же первый человек, который рисковал жизнью, чтобы помочь мне, товарищ Теодор.

— Эбербах.

— Ай! Простите!..

— И, в-третьих. Даже и не пытайся установить со мной эти твои «хорошие отношения».

— Н-но… почему?!

— Потому что я этого не люблю. Во всякую ерунду, типа дружбы и товарищества, играй с другими пилотами, но не вздумай втягивать меня.

— Я… я не буду вас слушать!..

— Что?!

— Вы, товарищ Те… Эбербах, не только спасли мне жизнь! Вы ведь и сейчас обо мне заботитесь, и вы уже не чужой для меня! Я… я хочу лучше узнать вас!.. Нам ведь придется вместе идти в бой, как же без этого?..

Рот Теодора искривился, кровь снова ударила в голову.

«Да как у нее язык только поворачивается?.. Она что, не понимает, как я над ней издеваюсь?..» — но не успел он додумать эту мысль, как следующие слова Кати застигли его врасплох.

— …Пусть я пилот с запада, а вы с востока — если мы больше узнаем друг о друге, то сможем стать друзьями! Ведь наши враги — БЕТА, а не запад или восток!

Он поперхнулся, кровь мгновенно отхлынула от лица.

«Что… что она несет?!»

Ему показалось, что температура за одно-единственное мгновение упала до трескучего мороза. Проходившие мимо солдаты замедлили шаги, изумленно прислушиваясь. На их лицах отразился страх, непонимание и, наконец, подозрительность. Если поблизости окажутся информаторы Штази, беды не миновать. Чего еще ждать, когда жертва сама во всеуслышание провозглашает себя врагом фатерланда и партии!

Вспыхнувшие воспоминания о допросах и пытках трехлетней давности заставили все его тело задрожать, словно от прикосновения раскаленного железа. В тот раз предательство заставило его заглянуть в самые страшные бездны ада.

В этот момент и Катя, не понимавшая причин распространяющегося вокруг молчания, почувствовала неладное.

— А?.. В чем дело?..

— Эй, ты там! — донесся угрожающий голос. Это был один из офицеров, служивших в штабе базы. Он подбежал и, отдуваясь, резко схватил Катю за руку.

Теодор быстро вмешался:

— Виноват, она немного контуженная на голову, заговаривается.

— Н-на голову?.. С моей головой все в…

— Сейчас получит у меня пару нарядов вне очереди, и ей мигом полегчает.

— Как?.. Да что вы себе позволяете?! — взревел офицер.

— Прошу прощения, служба зовет!

— Э?..

Схватив Катю за руку, Теодор со всех ног бросился прочь. Пусть даже и напуганный до смерти, он знал, что делать. Впереди возвышался ангар с тактическими истребителями, где находилась следующая цель экскурсии — там Катя должна была получить противоперегрузочный комбинезон. Влетев в ворота, Теодор с трудом перевел дыхание. Сердце колотилось так, что, казалось, готово было выпрыгнуть через рот наружу.

— Что… что это было?.. — повалившись на колени на грязный пол, выдавила Катя. — Я… опять что-то… не то сказала?..

Он с ужасом осознал, что теперь они не просто вызвали гнев начальства. Одного того, что они сейчас натворили, было достаточно, чтобы привлечь внимание Штази. Слухи расползаются моментально и скоро дойдут до ушей Гретель. Они стремительно загоняли сами себя в угол…

— Т-товарищ Эбербах?.. — видя, что Теодор молчит, неуверенно обратилась Катя. Он несколько раз глубоко вздохнул, чтобы восстановить спокойствие, хотя его одолевало неодолимое желание влепить ей пощечину.

— Заруби себе на носу… — прошипел он, сдерживая ярость. — Никогда больше не говори таких вещей.

— По-почему?..

— По кочану.

— Но разве нельзя говорить, что для того, чтобы драться с БЕТА, и мы с вами, и все другие люди с востока и с запада должны объединиться — неужели это плохо?!

— Проклятье, ну сколько же раз тебе объяснять…

— Но как так может быть? Объясните мне, почему?!

— Ну, хватит, наконец… — сердце опять стиснуло так, что он лишь бессильно выдохнул. Нет, он не отказался от мысли вправить ей мозги на место. Но здесь было совершенно неподходящее место для столь опасного разговора. В ангаре вполне могли быть спрятаны подслушивающие устройства, а уж среди механиков почти наверняка должен был скрываться тайный информатор Штази.

— Ладно, об этом потом поговорим. А на сегодня тебе назначили тренировку, чтобы переучиться на МиГ-21. Если ты не забыла.

Катя неохотно кивнула.

— Тогда топай за мной и помалкивай. Понятно? — отрезал Теодор и отправился искать начальника технической службы, который должен был быть где-то в ангаре. Там же им предстояло получить и противоперегрузочный комбинезон.

Натянув только что полученную восточногерманскую модель, стоящую на вооружении ННА, Катя повертелась, глядя на свое отражение в зеркале, и довольно прочирикала:

— В самом деле, почти такой же, как бундесверовский… расцветка только другая… Да и размерчик мой нашелся!..

«Наверняка запасной комбез кого-то из убитых пилотов. Подтянули и все дела…» — думал Теодор, холодно глядя на чем-то весьма довольную подопечную.

Скорее всего, так оно и было, что подтверждали бесчисленные отметки о проведенном техобслуживании в паспорте комбинезона, который ей выдали. Как ни смотри, на обновку он не тянул.

— Померяй еще один, чтоб убедиться. А то, когда описаешься и провоняет — менять уже никто тебе не будет.

— ….Д-да с чего бы это мне описаться?!

— Хм, я слышал, ты в первом бою отметилась.

Покраснев, как помидор, Катя со слезами на глазах нырнула обратно в раздевалку.

— Ого, пацан, где такую девчонку отхватил? — гулкий голос огласил своды ангара. — Командир вроде что-то говорила, но мне и в голову не приходило, что у нас эдакое симпатичное пополненьице.

Повернув голову, Теодор смерил взглядом мужчину, одетого в измазанную машинным маслом спецовку. Тот был уже в годах, но вся его коренастая фигура дышала энергией. Это был старший лейтенант технической службы, главный механик 666-й эскадрильи тактических истребителей Отто Штраус. Один из старейших ветеранов эскадрильи, именно он тащил на своих широких плечах все ее механическое хозяйство, не говоря уж про две сотни техников, обслуживающих его. Он служил с Айрисдиной со времен польской кампании, и черная повязка на правом глазу, потерянном из-за технической аварии, была знакома всем, без исключения.

— Аналогично, товарищ главмех, — согласно кивнул Теодор. Отто был одним из немногих людей в эскадрилье, которым он хотя бы отчасти доверял.

Отто, который начал служить механиком еще в последние годы второй мировой войны, был ветераном из ветеранов. Когда на вооружение ННА еще только поступали первые тактические наземные истребители, он прошел в Советском Союзе технические курсы, где готовили механиков для их обслуживания, и трудно было бы найти человека, который мог бы потягаться с ним знаниями в этой области. Неудивительно, что его, как и Вальтера, в эскадрилье уважительно звали «стариком».

— Так это ее командир подобрала? Ну и ладно. Нам-то важно, чтобы с машиной хорошо обращалась... а так и среди механиков тоже не одни же немцы.

Отто имел в виду «подобранных» Айрисдиной на востоке механиков, преимущественно поляков. Как рассказывали ветераны, приспособив к делу иностранных солдат, чтобы избежать разгрома эскадрильи во время боев при отступлении из Польши, Айрисдина показала себя как умелый командир.

— Эй, сынок, так это тебе поручили присмотреть за девчонкой? Смотри, не сплошай, — Отто остро сверкнул на Теодора уцелевшим левым глазом, словно видя его насквозь. — Побитый истребитель мы к следующему заданию наладим. Ночи напролет будем пыхтеть, но успеем. А вот когда с пилотом беда — тут уж не починишь.

— Это вы о чем?..

«…Имеет в виду Ингхильд? Уже знает, и сейчас начнет расспрашивать?.. »

Но Отто вдруг повернул разговор в неожиданную сторону.

— Девчонка-то делает вид, что у нее все в ажуре, щебечет, как дурочка, а видно, что тяжело ей. Да и неудивительно, вишь ты, на чужбину ведь угодила.

Хотя Теодор очень уважал главмеха, настоящего волшебника в технических делах, к горлу подкатил комок протеста и раздражения — он вовсе не разделял симпатию к новенькой, которую так непосредственно продемонстрировал главмех.

«…Черт, наверняка этого она и хотела…»

— Ну, вы там аккуратнее. И у машин, и у людей есть предел. Когда они ломаются, худо бывает и им, и всем, кто окажется рядом.

Закончив свои не очень-то понятные речи, Отто снова полез на придвинутый к свежеокрашенному тактическому истребителю технический мостик. В это время из раздевалки выскочила Катя, уже в новом комбинезоне, и снова довольная.

— Вот, второй подобрала!..

Молчание.

— У этого размер в деликатных местах немножко другой, посмотрите, по-моему, хорошо сидит, да?

— Мочеприемник работает, проверила?

— П-п…. п-почему вы все время на эти глупости переводите?!

— Потому что тебе еще на горшке бы сидеть, а не воевать.

— Н-н-не думала, что вы такой злой, товарищ Эбербах!.. — со слезами на глазах воскликнула Катя. Правда, она почти сразу же взяла себя в руки и принялась с увлечением проверять и настраивать новый комбинезон. На сетчатке ее глаз вспыхнули красные точки выводимых технических формуляров.

«Приходится быть злым, куда деваться…» — мрачно думал он, не ожидая ни от нее, ни от будущего ничего хорошего.

— Товарищ Эбербах! Проверка второго боевого комбинезона завершена! Неисправностей не обнаружено! — улыбаясь, отрапортовала Катя, словно они вовсе и не ругались только что. — Теперь можно перейти к тренировкам на тренажере!..

— Ага. Но сначала обзорная лекция про МиГ-21.

— Так точно! Я всегда хотела полетать на МиГ-21 — он такой стильный и классно выглядит!

Придавив бурлящее в груди раздражение, Теодор повел Катю, на лице которой было написано радостное предвкушение, за собой.

«Как ни крути, придется следить, чтобы эта дурочка не распускала язык. Так велела Айрисдина, а она сейчас крепко держит меня за горло…»

Коридор, ведущий из тренажерного отсека в ангар, был пустынным и безлюдным.

— О-о-ох, как же я устала… и животик подвело от голода…

Катя, закончившая базовый сегмент курса летной подготовки для МиГ-21, едва плелась вслед за Теодором.

— Не думала, что «Балалайка» управляется и летает совсем не так, как «Фантом»… — тяжело вздохнув, продолжала она, словно говоря сама с собой. — А еще я заметила... ммм... насколько увеличилась маневренность, настолько же стала хуже защита. Хотя в целом истребитель очень даже неплохой.

Игнорируя ее болтовню, Теодор мысленно пожал плечами.

«Много она понимает. Хотя, оказывается, в плане физподготовки она очень даже ничего…»

С его точки зрения летные навыки Кати были вполне адекватны для пилота, прошедшего ускоренный полугодичный курс обучения и имеющего на своем счету всего несколько настоящих боев. Но, конечно же, по сравнению с пилотами прославленной 666-й эскадрильи тактических истребителей она выглядела желторотым птенцом. Катя хорошо выполняла основные фигуры пилотажа, но необходимые в реальном бою трехмерные маневры и точность стрельбы у нее были ниже среднего. Если говорить о ближнем бое, то за исключением простеньких приемов работы кинжалом, необходимых, чтобы отбиваться от танк-классов, она, похоже, ничего в прошлом не отрабатывала.

«Однако же, всего три часа порулила «Балалайкой», и у нее уже стало получаться...»

Как правило, начальный этап переучивания c F-4 на МиГ-21 занимал не менее суток на тренажере. Чтобы привыкнуть к той разнице в поведении истребителей, которую Катя увидела своими глазами и прочувствовала в движении, требовалось немало времени. Хотя усердными тренировками можно было неплохо развить летное мастерство, без интуиции здесь было не обойтись. Несмотря на то, что пилоту помогала электродистанционная система обратной связи тактического истребителя, ее возможности были ограничены, и все в итоге решал талант. И, судя по всему, она не была им обделена.

«Но будет от нее толк или нет — зависит от того, как быстро она сможет расти».

— Э-э-э… товарищ Эбербах, — с тревожным выражением обратилась к нему Катя.

— Что?

— Как вы думаете, возьмут меня все же в пилоты или нет?

— Хмм?

— Вы не отвечаете, потому что считаете, что у меня никаких перспектив? — на ее лице была написана настоящая тоска.

— Примерно так.

— А-а-а, так я и думала!.. Неужели от меня никакого толку?..– Катя, откровенно шокированная и расстроенная, повесила голову. — Вот и там, на западе все так говорили…

«Правильно, совершенно ни к чему ей сейчас быть слишком самоуверенной…» — чувствуя некоторое удовлетворение тем, что отомстил нахалке, подумал Теодор.

Зайдя в раздевалку, чтобы оставить там защитные комбинезоны, Теодор собирался сводить подопечную в солдатскую столовую, чтобы она запомнила дорогу, и на этом закончить на сегодня. Назавтра ждал новый выход в составе трофейной команды, и, чтобы не свалиться от усталости, нужно было поскорее отдохнуть.

И, конечно же, все пошло наперекосяк — в раздевалке он наткнулся на ту, с которой совершенно не хотел разговаривать.

— Вот черт… — встретившись с ней взглядом, раздраженно сплюнул Теодор. — Ты чего тут?

— Тебя не касается. Иди своей дорогой.

И Теодор, и стоящая перед ним Анетт говорили злым шепотом, явно не желая, чтобы их слышали посторонние. В ее обведенных темными кругами глазах не было ничего, кроме ненависти.

— Что ты тут забыла?..

Отведя глаза, Анетт ответила сдавленным голосом:

— Не твое дело. Просто разобрала вещи Ингхильд.

Действительно, рядом со шкафчиком, стоящего в ряду в отсеке, где пилоты ожидали вылета, лежал маленький сверток, упакованный в ткань.

— Отправить домой, ее родителям… вместе с письмом…

— Понятно. Неприятная работенка.

Анетт вдруг схватила Теодора за воротник.

— Да что ты понимаешь?!.. Что ты понимаешь… после того, как бросил Ингхильд!..

Он молчал.

— …Мы же были товарищами, даже учились вместе!.. Почему… почему ты не помог?! — кричала она, изо всех сил стискивая его воротник. — Я всегда ей говорила, что от Теодора хорошего не жди, но она… она была такая добрая!..

Он продолжал молчать.

— …Всегда думала не о себе, а о тех, кому пришлось хуже, чем ей! Она все делала для других, всегда переживала из-за нас! А ты, гад, оставил ее на смерть!!!

— Знаю, — слова выскочили изо рта, раньше, чем он подумал. — Я знаю… но ты тоже не переваливай свою вину на других. Если бы ты не начала психовать, она бы осталась в живых.

— …Как будто я не понимаю!.. — прорыдала она, вцепившись в грубую ткань его кителя на груди. — …Но раз я не смогла, то хоть ты мог бы ей помочь!..

Внезапно Анетт замолчала и вздрогнула. Она только сейчас заметила стоящую позади Теодора девушку, одетую в противоперегрузочный комбинезон.

Прячась за его спиной, Катя с ужасом смотрела на Анетт. Кипящая в их словах необъяснимая враждебность заставила ее сжаться.

— Эта девчонка… к нам на пополнение?..

Теодор с безразличным видом кивнул.

— Только она из ФРГ.

— Не может быть!… Так это та, которую ты вытащил?..

— Да.

В глазах Анетт снова сверкнула злость, хотя и не такая, как раньше.

— …Ей ты тоже будешь прикрываться, как щитом?

— Чего?! Да с какой стати…

Но тут он прервался на полуслове. На самом деле, вспоминая храбрость, которую Катя проявила в том бою, он еще при разговоре с Гретель подумал, что она не станет прятаться за спины других пилотов — и это неплохо, как ни крути. Анетт, словно угадав мысли по лицу, рассвирепела еще больше.

— И сколько же ты собираешься жертвовать товарищами, спасая свою шкуру!? Попробуй еще хоть раз — и от меня пощады не жди!..

— Поступай, как знаешь.

На несколько секунд повисла тишина. Потом Анетт, игнорируя Теодора, шагнула к Кате.

— Прости, что мы тут при тебе собачимся.

Та, все еще испуганным голосом, поинтересовалась:

— А вы… вы тоже из 666-й эскадрильи?..

— Да… хотя меня отправили на лечение на пару дней. Унтерлейтенант Анетт Хозенфельд, — горько усмехнулась Анетт. — И вот я… немного отдохнула… но опять вернулась… и теперь…

Робко протянув дрожащую руку, она вдруг нежно погладила каштановые волосы Кати, и невнятно пробормотала, опустив глаза:

— На этот раз… на этот раз я постараюсь… постараюсь защитить… хотя бы тебя… как смогу… конечно.

— Х-хорошо…

Теодору захотелось сплюнуть. Он прекрасно понимал, почему Анетт так заговорила — обещая защищать Катю, она пыталась искупить свою вину перед Ингхильд. Пыталась хоть как-то зализать раны, разрывающие ее собственное сердце.

«…Но ты сам ведь тоже в какой-то мере хочешь ее использовать?..»

В тот момент, когда он открыл рот, чтобы что-то сказать, он внезапно увидел в воротах ангара три силуэта и лишь раздраженно хмыкнул.

Приблизившись, силуэты превратились в пилотов 666-й эскадрильи — Фам, Сильвию и Гретель. Фам и Сильвия были в летных комбинезонах, а Гретель уже успела переодеться в обычный полевой «шрихтарн», но, судя по напряженному выражению лица, едва ли успокоилась.

«Ну, так я и думал. Начинается»…

Анетт тоже напряглась. Сильвия, назвавшая смерть Игнхильд бесполезной, теперь стала для нее ненавистна. Но первой заговорила Фам.

— Феденька, неужели это та самая девочка?

Сильвия нахмурилась, а выражение Гретель стало еще более злым — но, сделав вид, что ничего не заметил, он ответил:

— Так точно. И прошу меня так не звать.

— Просто больно слушать, когда ты начинаешь ершиться. Я же смотрю на тебя, как на младшего братишку, правда-правда!

— Лучше не смотрите.

— Ну-у-у, не будь букой. Если б ты звал меня «сестрицей Фам», как Анетт, я бы просто растаяла от счастья.

— Ни за что не стану, — устало пробурчал Теодор. Фам всегда именовала себя «сестрицей». Надо думать потому, что была старшей среди шестерых братьев и сестер. Обычное дело для большой семьи вьетнамских эмигрантов в ГДР. — Кстати, а чего это вы до сих пор в комбезах?

— Главмех затащил нас помогать с настройкой машин, только вырвались. Так, комэск нам в целом обрисовала ситуацию… унтерлейтенант Катя Вальдхем. Можно звать тебя Катенькой?

— Т-так точно! — съежившись, ответила Катя, судя по всему, смущаясь перед новым сеансом знакомств с будущими однополчанами.

— Старший лейтенант Фам Тхи Лан. Я — заместитель командира 666-ой эскадрильи тактических истребителей. Несмотря на цвет кожи, самая обычная гражданка ГДР, хоть и вьетнамского происхождения. Рада познакомиться, Катенька.

— З-здравия желаю!

— А еще… это — унтерлейтенант Сильвия Кшесинская, она родом из Польши.

Сильвия застыла, как статуя. Катя, не обращая внимания, вежливо наклонила голову.

— Здравия желаю, товарищ унтерлейтенант Кшесинская!

— Ну, кажется, знакомство завершено, — Гретель смерила взглядом всех пилотов. Ее голос звучал ровно, словно она успокоилась, но выражение лица говорило об обратном. — Теперь я хочу задать главный вопрос… Как ты посмела так меня подставить?!

— Ай!..

Схватив Катю за амортизационный воротник комбинезона, Гретель рванула ее на себя.

— …Идиотка, ты понимаешь, что ты наделала?! Такие разговоры приравниваются к враждебной пропаганде и подстрекательству!.. Хочешь, чтобы тебя сочли врагом народа? Забыла, что я за тебя поручилась своей собственной головой?!

— Я?.. Когда?.. — побледнев, Катя в ужасе смотрела на Гретель.

— «Восток и Запад, рука об руку сражающиеся с БЕТА»?! Мы, кто борется за будущее человечества и высокие идеалы социализма, и наживающиеся на войне капиталисты — что может быть у нас общего?!

Никто не смел остановить разбушевавшуюся Гретель. Анетт и Фам, которые явно по-дружески отнеслись к Кате при первом знакомстве, тоже молчали. Никому не хотелось стать мишенью для гнева комиссарши, которая была вольна распоряжаться личным составом по своему усмотрению.

— И вы тоже, унтерлейтенант Эбербах! Вы же клялись в верности партии и народу, почему вы не пресекли это безобразие?!

— Виноват, больше не повторится!.. — стиснув зубы, он склонил голову. Сейчас, когда рядом не было Айрисдины, способной нормализовать ситуацию, не оставалось ничего иного, как ждать, пока приступ гнева Гретель утихнет.

— …Вы что, хотите еще разок испытать то, что было три года назад? Думаете, трибунал обойдется с вами мягче, чем Штази? Не зазнавайтесь, рассчитывая на армию, позволившую вам выжить и давшую социальное положение!

У Теодора перехватило дыхание.

— Товарищ Эбербах ни в чем не виноват! — чистый и звонкий голосок Кати раскатился под сводами ангара. — И я тоже не сказала ничего плохого!..

Теодор почувствовал себя так, словно бетонный пол уходит из-под ног. Ему ни разу не приходилось ни видеть, ни слышать, чтобы простой пилот осмелится прямо в глаза противоречить комиссару.

— Хо-о-о. Ну-ка, ну-ка, продолжайте, унтерлейтенант Вальдхейм, — недобро искривив губы, протянула Гретель. На ее виске отчетливо забилась жилка.

— …Для БЕТА неважно — с запада вы или с востока, — не обращая внимания на угрожающее выражение ее лица, решительно заявила Катя. — А если так, разве не лучше, если обе Германии будут сражаться вместе? Примириться, научиться доверять друг другу...

«Замолчи, идиотка!.. Смерти, что ли, хочешь?!»

— …Доверять? Наглой своре, только и думающей, как растерзать нас?.. — словно сомневаясь в здравомыслии Кати, переспросила Гретель. — Доверять холуям американцев, сбросивших на Германию атомные бомбы во время второй мировой войны?! Тем, кто после операции «Палеолог» бежал, поджав хвост, вместе с остальными натовцами?! Трусам, прикрывая которых мы принесли неисчислимые жертвы?! Тем, кто, закрываясь нами, как щитом, готовится бежать из Европы? Это им ты предлагаешь доверять?..

Гретель почти дословно перечислила все лозунги, которыми оперировало руководство ГДР, критикуя западные страны.

— …Это не они, а мы сражаемся с БЕТА! Мы, проливая свою кровь, защищаем Европу и человечество от агрессии БЕТА! Или ты хочешь, чтобы мы пошли в кабалу к Западу?!

— Такого я не говорила! Но, если мы будем только ненавидеть друг друга, мы же ничего не сможем сделать!.. Нас просто уничтожат поодиночке!..

— …Мерзавка! Да за кого ты меня тут держишь?!

— А что плохого в том, чтобы отстаивать позицию, которую считаешь правильной? Разве это неправильно?..

В следующую секунду по ангару раскатился резкий треск. Это была пощечина, которую влепила Кате стоящая левее Сильвия.

— Ай!.. — Катя поперхнулась, не понимая, что произошло. Ошеломленно приложив руку к левой щеке, она охнула. — П-почему?.. Ой, больно же!..

Новый удар тыльной стороной ладони свалил ее на пол. Неожиданный поворот застал врасплох не только Катю, но и всех остальных.

— Если хочешь умереть, могу помочь, — ровным ледяным голосом проговорила Сильвия, глядя на нее сверху вниз. — Или лучше потихоньку пристукнуть тебя на поле боя? Пилоты-новички — законная добыча БЕТА, никто не удивится. Или, может быть, лучше замучить тебя и довести до самоубийства?

С лица Кати мигом сбежала вся краска.

— Эй, ты чего несешь?!.. — заорала Анетт, но Сильвия даже не взглянула на нее. Она продолжала враждебным, угрожающим тоном:

— Таких теоретиков в этой стране мигом ставят к стенке. И нас, конечно же, прислонят как соучастников. Вот и выходит, что пилота, который сдуру подвергает опасности чужие жизни, разумнее прикончить сразу же.

— Н-не… не может быть…

— ...Но я так не поступлю, — вдруг почти нежно прошептала Сильвия, склонившись над Катей, хотя на ее лице играла кровожадная усмешка. — Когда эскадрилью бросят в новый лазер-ягд, нам потребуется четное число машин. И только для ровного счета тебе позволили записаться в эскадрилью. Верно, товарищ оберлейтенант?

— Да, именно так, — неохотно кивнула Гретель. По идее, ей следовало отчитать Сильвию за самовольное вмешательство, но, кажется, она не собиралась сейчас этого делать. — Именно поэтому товарищ капитан настаивала на том, чтобы принять перебежчицу. Я с ней полностью согласна… если бы не это, мигом отправила бы тебя под арест.

Гретель фыркнула, но уже чуть спокойнее. Как бы она ни злилась, лишиться только что приобретенного нового пилота она тоже не хотела. Сильвия же медленно продолжала:

— Так что я буду относиться к тебе как к товарищу… до следующего пополнения.

Катя, дрожа всем телом, не отрывала взгляда от нее, как кролик от удава.

— А вообще я ненавижу таких сопливых болтунов, как ты. В следующем же вылете после того, как нас пополнят, я тебя убью.

Молчание.

— Так что воюй, как следует. Если не хочешь сдохнуть, — Сильвия перевела взгляд со смертельно бледной Кати на Теодора. Она смотрела молча, словно пыталась что-то ему внушить.

Теодор и сам почувствовал, что должен что-то сделать. Повернувшись к Гретель, он наклонил голову.

— Виноват, товарищ оберлейтенант. Больше не повторится. Прошу простить за это упущение, а впредь я постараюсь внушить унтерлейтенанту Вальдхейм должное уважение к фатерланду и партии!

— Хорошо… но в дальнейшем будьте умнее, — с некоторой неловкостью ответила Гретель, обернулась и вышла. За ней, ни на кого не глядя, удалилась Сильвия. Фам, пару раз оглянувшись, поспешила вдогонку.

— Вот стерва, — проводив среброволосую польку раздраженным взглядом, пробормотала Анетт.

«Нет, все не так просто. Сильвия нас выручила», — догадался Теодор, вспоминая странный взгляд в конце ее филиппики. Естественно, она поступила так вовсе не ради Кати — это было понятно. Сильвия тоже думала о том, как увеличить число пешек на собственной стороне шахматной доски — поле будущих боев.

«Но все же, не будь Гретель в относительно неплохом настроении, черт знает, чем закончился бы этот разнос…»

Теодор смерил взглядом молча сидящую на полу Катю.

— Ну, поняла теперь? — ядовито бросил он. — Хочешь жить, думай только про то, как мочить БЕТА. По-крайней мере, тогда не получишь пулю в спину от своих же.

— Слушай, Теодор, заткнулся бы ты… — начала Анетт, но остановилась. Катя, пошатываясь, поднялась на ноги. Выражение ее опущенного лица было не рассмотреть.

— Товарищ Эбербах... — стерев слезы, она обернулась к нему. — Значит, я тоже не могу вам всем доверять?..

Помедлив пару секунд, он честно ответил:

— Ясное дело. А чего ты ждала?

На западном берегу реки Нейсе была развернута группа армий ННА, в состав которой входили две армейские группировки. Каждая из них занимала отдельный укрепленный район.

666-я эскадрилья тактических истребителей была временно придана сводной эскадре «Ганнибал», находящейся в подчинении штаба армии Нейсе. Число эскадр тактических истребителей в составе этой армии после реорганизации выросло вдвое — с двух до четырех.

Военный совет штаба армии, на который были вызваны все командиры эскадр и эскадрилий тактических истребителей, проходил в гостинице в городке Шпремберг, и на то была особая причина.

— Вы хотите сказать, что скоро начнется новое наступление БЕТА?.. — дрожащий голос отразился от стен элегантного конференц-зала.

«…Но они же не прямо сейчас атакуют?!» — эта мысль заставила оберлейтенанта Марай Гейзенберг, которая в настоящий момент выполняла функции офицера штаба эскадры «Ганнибал», шумно вздохнуть.

По сторонам от нее сидели Ганнибал Хольцер и три командира других эскадр со своими адъютантами. Чуть поодаль устроилась Айрисдина Бернхард.

Марай покосилась на нее, стараясь получше скрыть потрясение. Капитан же выглядела совершенно безмятежной, лишь меряя стоящего на сцене докладчика холодным взглядом.

— Полагаю, это неизбежно, — мрачно кивнул тот, подойдя к проектору. — В данном случае мы получили предупреждение на основе данных спутников фоторазведки по двум разным каналам — от Советской армии и от вооруженных сил ООН.

Марай горько вздохнула — ГДР было не по силам вывести на орбиту собственные спутники.

— Объединив разведданные из этих двух источников, мы определили, что в настоящий момент на территории Польши разворачивается второй эшелон ударной группировки БЕТА армейского масштаба. Согласно нашим предположениям, наступление будет развиваться в том же направлении, что и предыдущие волны, отбитые несколько дней назад. Вероятно, авангард БЕТА выйдет на рубеж Нейсе не позднее, чем послезавтра, — продолжал штабист, выведя на экран проектора спутниковую фотографию территории бывшей Польской Народной Республики. — Однако сейчас мы ожидаем значительно меньшее число особей лазер-класса.

По залу прокатилась волна облегченных вздохов. Это позволяло использовать для отражения наступления военно-воздушные силы.

Строго кашлянув, чтобы ликвидировать распространившееся среди офицеров облегчение, штабист указал на развернутые по западному берегу Нейсе силы.

— Сухопутные войска, дислоцированные в трех укрепрайонах, отразивших недавнее наступление БЕТА, понесли значительные потери. В строю осталось не более 30 процентов личного состава. Разрушено не менее 80 процентов укреплений. Мы срочно передислоцируем туда резервы из других укрепрайонов, но есть опасение, что им не хватит не только времени, чтобы завершить передислокацию, но и оборудованных в инженерном отношении позиций, которые еще можно удерживать.

— Силы, обороняющиеся сейчас на этих рубежах, не смогут самостоятельно отразить наступление противника? — уточнил Ганнибал.

— Да. Если мы продолжим следовать стандартной оборонительной тактике, последняя оборонительная линия Одер-Нейсе будет прорвана. В такой обстановке нам придется перебросить все резервы восточной группы армий в предместья Берлина, чтобы заткнуть прорыв. Боевые действия развернутся в густонаселенных районах западного берега Шпрее, покрытых городами и угольными шахтами. Мы не можем этого допустить.

Угледобывающие районы необходимо было защищать до последней капли крови. Для промышленного государства, каким являлась ГДР, сохранение этого источника энергии являлось вопросом жизни или смерти. Однако…

«Если отойти на вторую оборонительную линию, проходящую по реке Шпрее, и развернуть там же подкрепления, мы могли бы избежать разгрома… вот только партийное руководство ни за что не пойдет на то, чтобы потерять шахты», — заключила для себя Марай.

— В этой обстановке было принято решение перейти к активной обороне, чтобы замедлить продвижение группировки БЕТА к рубежу Нейсе.

Проектор показал график оценочной численности группировки БЕТА.

— Мы воспользуемся малочисленностью особей лазер-класса. Судя по всему, их насчитывается всего от 50 до 100 единиц. Нанеся мощные удары противолазерными боеголовками ствольной и ракетной артиллерией, мы уничтожим их задолго до рубежа Нейсе.

На экране возникла карта предполагаемого продвижения БЕТА с почасовым шагом.

— После уничтожения лазер-классов планируется нанести удар силами бомбардировочной авиации. Поскольку в настоящий момент укрепрайоны практически небоеспособны, необходимо уничтожить большую часть оставшихся БЕТА ковровой бомбардировкой, не допустив их выхода на рубеж Нейсе.

Пилоты, у которых было хорошо развито чувство опасности, затаили дыхание — и точно, штабист продолжал безэмоциональным голосом.

— Таким образом, чтобы отразить новое наступление, все четыре наличные эскадры тактических истребителей будут брошены в контратаку. Задача — замедлить продвижение основной группировки БЕТА.

Ошеломленные пилоты повскакивали на ноги. Зал огласил возмущенный гул голосов.

— Не диверсия, а прямая контратака?.. — спросил Ганнибал, соединив пальцы рук перед подбородком.

— Да, — с извиняющимся выражением кивнул штабист. — Как бы ни были эффективны для снижения темпа наступления БЕТА наши обычные короткие фланговые удары, с наличными силами заставить противника изменить направление или замедлить движение не представляется возможным. Более того, если заставить БЕТА рассеяться, ковровая бомбардировка станет неэффективной.

— Вы с ума сошли! Их же более тридцати тысяч!.. — возмущенно выкрикнул один из командиров эскадр. — Если бросить против них одни лишь истребители, мы будем уничтожены в мгновение ока!

— Да. Именно поэтому необходимо правильно определить цель атаки, — без задержки ответил штабист, словно заранее ожидал подобных возражений. — Главные силы эшелонированного построения БЕТА представляют собой массы грапплеров и танк-классов, сконцентрированные в середине группы. Если не остановить их, оборонительный рубеж будет неизбежно прорван… с другой стороны, если у нас получится их задержать, линия обороны выстоит. Лазер-классов возьмет на себя артиллерия, далее перенеся огонь на медлительных особей форт-класса. Дестроеры, двигающиеся в авангарде, будут завлечены в специальные огневые мешки, где их уничтожат оставшиеся гарнизоны укрепрайонов. Правда, последние при этом, вероятнее всего, будут полностью истреблены.

— Итак, если я правильно понимаю, вы предлагаете следующий план контратаки, — размеренно заговорил Ганнибал, словно разбирая на части отвлеченную умозрительную теорию. — Поскольку в авангарде группировки движутся дестроеры, фронтальная атака и отход перекатами, как во время наших обычных диверсий, невозможны. В то же время, если атаковать с фланга, то сохраняется возможность прорваться в глубину боевого порядка БЕТА и уже там вести бой, находясь в полном окружении, но надолго задержав продвижение главных сил. Мои предположения верны?

— Совершенно верно. Полагаю, что полные эскадры тактических истребителей способны держать оборону даже в плотном окружении БЕТА.

— На длительный ближний бой не хватит ни топлива, ни боеприпасов, ни пилотов. Мы сможем продержаться не более 30 минут.

— Тем не менее, именно это и придется сделать.

— Если мы где-то ошибемся, то все четыре эскадры будут полностью уничтожены.

Полные ненависти взгляды пилотов скрестились на штабном офицере. За его спиной стоял выделенный штабом армии комиссар, но даже его присутствие не могло унять кипящие страсти.

Потерять четыре эскадры тактических истребителей — одна мысль о возможности такого исхода продирала морозом по коже. Это означало гибель одной трети всех развернутых на оборонительной линии Одер-Нейсе тактических истребителей, выполнявших роль мобильного резерва и ориентированных в основном на лазер-ягды. Столь тяжелые потери были бы равносильны полному оголению фронта — пусть не завтра, но послезавтра.

— Естественно, мы выдвигаем все наличные резервы, — потупившись, продолжал штабист. — Туда перебрасывается отряд «Крокодилов» — ударных вертолетов Ми-24, а ВВС обещают нанести мощный удар всеми наличными силами. Мы намереваемся использовать все запасы боеприпасов, которые успеем наскрести.

«В случае прорыва БЕТА штабу группы армий не избежать чистки… — подумала Марай, одновременно понимая, что там уже решились и готовы на все. — …А провал операции будет означать не только потерю всех истребителей, но и нашу гибель — у нас одна судьба.»

— Мы не можем позволить себе потерпеть поражение, — чистосердечно признал штабист.

— Есть какие-либо пожелания? Мы выполним все — в пределах разумного, конечно, — поддержал его комиссар, оказавшийся в той же самой лодке. Естественно, поражение не сулило ничего хорошего и армейскому политическому составу.

— Наличных сил попросту недостаточно… — неохотно протянул Ганнибал. — Четырьмя эскадрами истребителей мы даже не сможем привлечь к себе внимание всей группировки БЕТА. Все равно, значительное их число двинется непосредственно к Нейсе. Нужны резервы, которые их остановят.

Командиры эскадр подтвердили его мнение единодушными кивками.

— Кроме того, прорыв из окружения будет очень трудным. Очевидно, что потребуется отряд прикрытия, который проложит нам дорогу по земле, когда топливо будет на исходе, и нас будет сковывать необходимость транспортировать поврежденные машины. Чтобы решить эти задачи и обеспечить успех операции, необходимо участие еще одной резервной эскадры истребителей — это абсолютный минимум.

Лицо штабиста вмиг посуровело.

— Что касается резервов…

— …Я дам необходимые пояснения, — из-за спин сидящих в зале прозвучал новый, уверенный и высокий голос.

Марай взглянула назад и скривилась, будто откусив лимона. На лицах остальных офицеров — даже стоявших на сцене штабиста и политработника — появилось схожее выражение. Стоявший у входа в конференц-зал гость, который произнес эти слова, своим рубленым, классическим профилем напоминал актера. Красиво постриженные каштановые волосы хорошо сочетались с насыщенно-голубым мундиром. В восточной Германии, испытывающей отчаянный дефицит практически всех товаров, мундиры из столь добротной ткани носили считанные единицы.

«Штази… вооруженные силы министерства госбезопасности пытаются встрять в армейскую операцию?..»

— Удивлены? Прошу прощения, не хотел вас пугать, — не обращая внимания на тяжелое молчание, с иронией произнес мужчина, направляясь к сцене. На груди его мундира серебристо сверкнула бляха, свидетельствующая о принадлежности к Штази.

— Представитель штаба войск министерства госбезопасности оберст-лейтенант Хайнц Аксман.

«…”Зверюга-Хайнц”?!.. Первейший в Штази охотник на ведьм, что он делает здесь, на фронте?..»

— Чтобы вы там ни думали, предлагаю вам выслушать меня, — словно подслушав мысли Марай и ее однополчан, заговорил Аксман. — Как только что подчеркнул ваш майор, для успеха данной операции необходим маневренный резерв. Эту задачу возьмут на себя две наших эскадры — из состава войск госбезопасности. Следовательно, вы можете со спокойным сердцем атаковать противника, не беспокоясь за тылы и пути отхода.

«Наш резерв — войска госбезопасности?.. Что, черт возьми, они задумали?..» — задумалась Марай, буквально чувствуя, как вокруг начинают шевелиться неясные подозрения. На лицах пилотов заходили желваки, а взгляды потяжелели.

Это был естественная реакция — ведь войска госбезопасности, которые Штази, представляющей собой государственную секретную полицию, удалось сформировать с началом великой войны с БЕТА, действовали самостоятельно под управлением собственного штаба, входящего в структуру министерства госбезопасности. Другими словами, они принимали участие в оборонительном сражении, не подчиняясь приказам штаба группы армий, руководящего боевыми действиями на рубеже Нейсе, а лишь выполняя его «просьбы». Доверять таким союзникам было в высшей степени неразумно.

Несмотря на то, что войска госбезопасности формально являлись четвертым родом войск вооруженных сил ГДР — Национальной Народной Армии — после сухопутных войск, ВВС и флота, их взаимоотношения с армейцами можно было описать как нескончаемую конкуренцию в борьбе за бюджетные средства, кадры и боевую технику. Более того, следовало отметить, что продолжающееся расширение сферы деятельности этих подразделений, которые сверх охраны государственных границ и партийных руководителей, контроля над беженцами и подавления антиправительственных выступлений перешли к вооруженному противостоянию с БЕТА, начинало ставить под сомнение самый смысл существования армии. Естественно, это вызывало неприязнь гордых армейских офицеров. Публично, на словах они относились к Штази вполне доброжелательно — как к соратникам по оружию. Впрочем, ничего иного они и не могли демонстрировать. Они прекрасно знали, что Штази постоянно рыщет в поисках врагов народа.

Марай покосилась на Айрисдину. Лицо ее сохраняло внимательное выражение, но в устремленных на Аксмана голубых глазах появилась едва заметная тревога.

— Разрешите вопрос.

Аксман преувеличенно радушно кивнул в ответ на спокойную реплику Ганнибала.

— Полагаю, вы поделитесь информацией об этих двух эскадрах? Конечно, мы не ставим под сомнение боевые возможности войск госбезопасности, но для планирования операции хотелось бы заранее понимать, о каких силах идет речь.

— Я не могу выдавать государственные тайны, — быстро ответил Аксман, как будто ожидал этого вопроса. Даже скрестившиеся недружелюбные взгляды пилотов не заставили его дрогнуть. — Однако, я полагаю, их боевой потенциал удовлетворит самые взыскательные требования. Будьте уверены, войска, поддерживающие порядок во второй линии, отнюдь не из второсортных.

Часом позже военный совет, посвященный будущей операции, завершился. Участвовавшие в нем пилоты не спешили расходиться. Ситуация на фронте в последнее время была столь напряженной, что командирам эскадр и эскадрилий тактических истребителей нечасто выпадал случай собраться вместе. Большинство из них, не решаясь обсуждать серьезный вопрос, из-за которого их собрали здесь, просто беседовали между собой на нейтральные темы. Аксман, смерив офицеров оценивающим взглядом, с многозначительной усмешкой на губах покинул зал.

Марай заметила, что никто из пилотов не спешил перекинуться словом с Айрисдиной. Она подумала, что никто не желает связываться с той, кто ради безупречности собственной репутации не погнушался сдать Штази кровного родственника — так, по крайней мере, звучали слухи. Честно говоря, Марай была полностью с ними согласна. Что толку от безупречных воинских умений, если у человека, нормального с виду, с такой же, как у всех, красной кровью, совершенно нет совести? Поэтому, глядя на Ганнибала, вдруг подошедшего к пресловутой Айрисдине, она почувствовала тяжесть на сердце.

— …Благодарю вас, товарищ майор, — донеслись до ушей Марай негромкие слова Айрисдины. Та обратилась к Ганнибалу только после того, как убедилась, что вокруг нет никого лишнего.

— Не стоит благодарности, капитан Бернхард, — так же тихо ответил Ганнибал. Марай даже сквозь шум разговоров остальных пилотов уловила в его голосе доброжелательные нотки — так говорят со старыми друзьями.

«…Но почему?! Что общего может быть у майора с этой предательницей?..»

— С такими, как вы, подчиненными я могу смело идти в бой ради нашего общего дела. Нам по плечу любые трудности.

— Кстати…

— Да, я в курсе, — Марай насторожила уши, но Ганнибал не развил тему, а лишь понимающе кивнул. — Вы тоже будьте осторожны. Никогда не знаешь, что может случиться на поле боя.

— Так я и намереваюсь поступить.

— Послезавтра я сам поведу эскадру. Вы будете третьей по старшинству. Если со мной и Марай что-то случится, принимайте командование — я полагаюсь на вас.

— Так точно.

— А пока отдохните, как следует.

Айрисдина и Вальтер, четко отсалютовав, вышли из зала.

— Товарищ майор… — неуверенно поинтересовалась Марай. — А… эта капитан Бернхард… вы ее знаете?

— В те времена, когда я служил инструктором в летном училище, одна курсантка доставляла мне массу хлопот. Да и позже у нас были всякие дела.

— Вот, значит, как…

— Ты что, ревнуешь, что ли?

— Н-никак нет!.. — Марай покраснела до ушей.

— Если хочешь что-то спросить — вперед. Здесь нет подслушивающих жучков.

— Тогда почему… почему вы так беспокоитесь о ней, об этой Бернхард?.. — выпалила Марай. — Вы не похожи на человека, который будет якшаться с теми, кто позорит доброе имя офицера!..

— Именно.

— …Что?

— Вот именно потому я и отношусь к ней хорошо, — мягко улыбнулся Ганнибал, пряча мелькнувшую в глазах печаль.

— …Скоро начнется наступление БЕТА? — повторил Теодор, сидя в открытой кабине «Балалайки», где помогал проверять бортовые системы. Механик, копавшийся на технологическом мостике снаружи, кивнул.

— Ага, слухи с самого утра ходят. Весь ангарный народ уже в курсе.

— Главмех что-нибудь говорил?

— Нет. Но оружейникам приказано вычистить и проверить все стволы. Точно вам говорю — готовится большая драка. В другой эскадрилье с ремонтом труба, зашились, не успевают — их там сейчас как раз всех раком ставят. У нас-то еще ничего, всего одна машина крепко раздолбана.

Теодора, проведшего более двух лет на передовой, уже давно не удивляли частые атаки БЕТА. Но и радоваться, конечно, было нечему.

«Утром у нас запланирован выход на сбор трофеев. Во второй половине дня инструктаж…»

Просматривая выведенные на сетчатку результаты проверки системы, он чувствовал растущее беспокойство. После вчерашней сцены в ангаре они с Катей поужинали в солдатской столовой и разошлись по боксам.

В столовке Теодор не сказал Кате ни слова, угрюмо игнорируя ее — чтобы проучить. Девушка тоже не затевала ненужных разговоров и молча терпела бойкот.

«…Так, сейчас важнее всего — просто успокоиться…»

Однако, хочешь не хочешь, не было никакого другого выхода, кроме как пасти эту дурочку и заботиться о ней — такой неутешительный вывод он сделал по результатам вчерашних разборок. Причем, даже не успев начать, он и сам уже привлек совершенно нежелательное внимание комиссара эскадрильи и Штази — в этом не было сомнений. Теперь, оказавшись под ручку с подозрительной беженкой с запада, ему придется быть в два раза осторожнее с каждым словом и движением, иначе все закончится очень и очень плохо.

«Ладно. По крайней мере, пилоты нашей эскадрильи ее более-менее приняли, вчера я в этом убедился. Теперь еще заставить бы ее держать язык за зубами…»

— Кстати, а нормально, что вы ту пионерку выпустили тут бегать? — спросил механик.

— Да ничего страшного. Она вчера унесла кучу «Руководств службы» и наставлений по «Балалайке», так что сейчас, наверняка, сидит в своем боксе и зубрит. До вылета-то час остался, не больше.

— А? Так вы не в курсе, унтерлейтенант.

— Не в курсе чего?

— Да вон же она, девчонка. Четвертый бокс, сорок пятый мостик. Еще раньше вас прибежала, прикиньте?

— Чего?!

Вытащив глаза, он повернулся в указанную сторону. И верно, наверху, на шатких мостках, протянувшихся вокруг наклоненного на один бок МиГ-21, Катя в измазанном маслом полевом шрихтарне увлеченно копалась в каком-то механизме, одновременно расспрашивая о чем-то столпившихся рядом механиков.

«Вот дурочка! Куда ее опять черти понесли!..»

— Э, гляньте, там уже и главмех.

Теодор дал на сетчатку увеличение — и точно, рядом с Катей оказался сам начальник технической службы эскадрильи Отто Штраус. Как ни странно, они уже о чем-то оживленно беседовали.

«И не подозревают, что их проще простого подслушать», — с этой мыслью Теодор дал команду сервомеханизму развернуть антенну акустического локатора в ту сторону. Хотя они вряд ли в столь людном месте говорят о чем-то, не предназначенном для чужих ушей. Запустив бортовую систему акустического поиска, которой был оснащен тактический истребитель, он услышал сквозь посторонние шумы голоса Кати и Отто.

– …Тяжело тебе пришлось, девочка.

– Н-наверное. Но зато я узнала много нового. Об этой стране, о людях…

– И что же, к примеру?

– Э-э-э…

– Да ладно, не стесняйся, говори. Ни Сильвии, ни Гретель тут нету. А еще, заметь, механики-то мои — поляки по большей части. Страны разные, вот и думают они тоже малость по-разному.

– В Западной Германии, где я жила, ГДР не особенно-то любят.

– А, вон оно как. Так ведь взять лет десять назад — вообще лютыми врагами были. И сейчас еще, пожалуй, тоже.

– Да, пока что никуда от этого не деться. Но...

– …Но?

– Но я люблю обе Германии. И хочу, чтобы ни одна из них не погибла. Один человек мне говорил, что если обе Германии будут вместе, то ни за что не проиграют БЕТА!

– Хммм…

– Поэтому для начала я хочу подружиться со всеми. И доказать, что надо доверять друг другу. И Сильвии, и Гретель, и товарищу Теодору…

– …Потому-то ты мне и помогаешь камеры блока наведения чистить?

– Да! Понимаю, что больше вам мешаюсь, но хоть это-то я могу сделать. И потом, я же прочитала те наставления, что мне дали.

– И что, тебе и правда не обидно? Это ж, между прочим, истребитель Сильвии, которая тебя отмутузила.

– А-а, пощечины я переживу. За плохое лучше платить хорошим. Тот человек говорил: что на душе — словами не передашь, только делами. Чтобы заслужить доверие, нужно очень сильно стараться.

– Ну, ты даешь, девочка! Хоть на личико и проста, а мыслишки-то сложные в головке вертятся.

– Хе-хе, мне иногда и такое говорили!..

Теодор выключил локатор. Вздохнул.

Почему-то сейчас у него не возникло настроения привычно обложить Катю ругательствами. Нет, вряд ли его тронули Катины проповеди. Однако, если она и вправду ночь напролет просидела над руководствами, а потом прибежала сюда, это говорило о незаурядной решимости. Конечно, все еще оставалась вероятность, что она притворяется, но, если это была правда, то Катя явно обладала и хорошей интуицией, и способностью быстро учиться.

Но, как бы то ни было, вести такие разговоры, где попало, не следовало. Хотя место было выбрано неплохое — ведь одно дело спрятанные жучки, другое — мощный бортовой локатор.

«Выходит, главмех сегодня привел ее туда, где можно, не боясь прослушки, рассказать, как прогнила наша страна?..»

Угрюмо хмыкнув, Теодор задумался. Увы, залезть Кате в голову и разобраться, что там к чему, было невозможно.

«Восточная Германия — мясорубка для таких прекраснодушных мечтателей. Тебе еще предстоит узнать, что, если хочешь здесь выжить — нужно драться в первую очередь ради себя, в одиночку… — мрачно глядя на беззаботно болтающую девушку, думал Теодор. — …Но ты быстро поймешь, когда окажешься на поле боя».

В этот момент далеко внизу появились две фигуры, одетые в летные комбинезоны. Это были Сильвия и Фам. Они сразу заметили Катю, и Фам поприветствовала ее дружеской улыбкой. Сильвия, приготовившаяся напуститься на нее, вовремя рассмотрела рядом с Катей фигуру главмеха и передумала. Все как обычно, подумал Теодор, кисло усмехнувшись. Однако его начал занимать другой вопрос.

«Погодите, может быть, все это техобслуживание и было затеяно, чтобы она сошлась с механиками?..»

Главмеху Катя понравилась сразу, то же самое можно было сказать и про остальных механиков. И очень даже могло быть, что приказ провести эти работы Отто получил не от кого иного, как…

Теодор нервно сглотнул.

«Но почему же все-таки Айрисдина так нянчится с этой дурочкой?..»

За раскрытыми створками ворот ангара бесновался белый ад. Видимость не составляла и пятисот метров. По взлетной полосе гуляли снежные вихри. Среди них, моргая зелеными огоньками, сновали снегоуборщики и машины аэродромного обслуживания.

Семеро пилотов 666-ой эскадрильи тактических истребителей шагом вывели свои МиГ-21 с парковочных площадок. Чтобы использовать машины в качестве бульдозеров, в левом манипуляторе каждой из них был закреплен многоцелевой щит со снятыми пластинами реактивной брони.

— Эскадрилья, ахтунг, — прозвучал в наушниках спокойный голос Айрисдины. Следуйте инструкциям КП, но внимательно смотрите под ноги, чтобы не раздавить транспортные средства и людей-проводников. Восьмой, эскортируйте седьмого. Седьмой, поддерживайте зрительную связь с восьмым.

— Восьмой вас понял.

— Шварц-07 в-вас… вас понял!.. — с чрезвычайно серьезным выражением лица отрапортовала Катя, чья «Балалайка» следовала за машиной Теодора. Однако, несмотря на напряжение, написанное на лице, ей удавалось вполне прилично поддерживать равновесие и плавно вести машину вперед. Теодор заметил, что Катя работает ступоходами правильно, согласно наставлению, но дает слишком малую нагрузку на коленные суставы.

— Опять метель… да еще какая… — тоскливо пробормотала Фам. — Наверное, тяжело придется пехотинцам, ведь укрепления еще не восстановлены…

— Нам поставили задачу очистить огневые мешки для дестроеров, — пояснила Айрисдина. — Сейчас разгонные полосы завалены сотнями туш, и если их не убрать, во время следующей атаки они помешают концентрировать огонь. Практически все подразделения сухопутных войск сегодня заняты этой работой. Унтерлейтенант Вальдхейм, как вы, освоились с управлением МиГ-21?

– Так точно! Товарищ Эбер… то есть, унтерлейтенант Эбербах мне показал на тренажере и благодаря нему хоть как-то двигаться я уже могу!

«…Да ничего не благодаря мне!..» — едва не выпалил в ответ Теодор.

– Хорошо. Уверена, вы справитесь. По возвращении потренируйтесь на полигоне в управлении прыжковыми двигателями в условиях рукопашного боя. Я обеспечу разрешение. Унтерлейтенант Эбербах, вы ответственный.

— Есть.

– Что случилось, унтерлейтенант? — с усмешкой поинтересовалась Айрисдина. — Вы сегодня на редкость дисциплинированы. Я думала, вам не нравится дополнительная нагрузка.

– Передавать знания унтерлейтенанту Вальдхейм доставляет мне удовольствие, товарищ капитан. Рад стараться, — с постным видом ответил Теодор, поскольку был не в силах не добавить хоть каплю привычного цинизма. Впрочем, Айрисдина приняла его вызов, саркастически заметив:

– Вам повезло, унтерлейтенант Вальдхем, у вас отличный наставник.

– Так точно! Очень вам благодарна, унтерлейтенант Эбербах! – ответила Катя, единственная, кто принял все это за чистую монету.

«Ага, кому-то повезло. Только бы взвалить свои проблемы на меня, как на верблюда…» — он не успел додумать эту мысль, как на основной волне что-то затрещало и зашумело, сопровождая передачу. Прерываемые помехами и статикой голоса неизвестных радиоабонентов явственно выдавали тревогу.

«Приключилось что-то?..»

– Шварц-01 на связи. В настоящий момент готовимся к выдвижению… что?! Есть. Так точно, осталось пять минут, — судя по тону Айрисдины, которая переговаривалась с КДП базы Коттбус, она действительно получила какое-то тревожное сообщение.

– Товарищ капитан, в чем дело? — нервно спросила Гретель.

– Через пятнадцать минут на ВПП базы Коттбус совершат посадку два поврежденных Ту-95. Они попали под обстрел Люксов из контролируемого БЕТА района, возвращаясь из бомбардировочного рейда на буферную зону. Судя по идущей по каналу связи информации, бомбардировщики всего лишь прошли по краю лазерно-опасного района, но из двенадцати машин половина оказалась сбита, а оставшиеся получили тяжелые повреждения. Те два, что сейчас заходят на полосу, особенно изувечены… да еще и такая погода. Нашей эскадрилье приказано быть наготове для спасательных работ.

«Они спятили?! Тут же и двух километров нету!..» — побледнев, он смерил взглядом обледенелую ВПП. Очевидно, она была слишком коротка для того, чтобы посадить громадный стратегический бомбардировщик Ту-95. Мало того, полосу окружал густой лес, и любой самолет, выкатившийся за ее пределы, ждала незавидная судьба. Впрочем, оценив появившиеся на тактической карте координаты подбитых бомбардировщиков, он скривился — Коттбус был самым ближним аэродромом. В этой ситуации у них не было иного выбора, кроме немедленной посадки.

«Хорошо, что совсем не сбили… видимо, они попали под облучение всего на несколько секунд».

– Судя по тому, как задержался доклад о состоянии машины, командир бомбардировщика в результате попадания погиб. На борту множество раненых, и велика вероятность, что экипажу из-за повреждений не удалось сбросить бомбы и слить лишнее топливо. Если что-то случиться, мы немедленно окажем помощь. Всем понятно?

— Так точно! — хором отозвались пилоты.

«Для кого-то первый вылет, а тут еще и эта напасть…».

Он покосился на изображение Кати, чтобы проверить, как она — вся натянутая, как струна, она прижала руку к груди и что-то беззвучно шептала. Словно молилась за то, чтобы несчастье обошло стороной, и никто не погиб.

– Всем бортам, воздушная цель. Направление — восток, над горизонтом. Первый самолет.

Взглянув на тактическую карту, где приближались отметки шести Ту-95, Теодор перевел взгляд на восточный небосклон — лишь свинцового цвета облака и бешеные снежные вихри, больше ничего. Если бы не электронно-оптический усилитель, разглядеть что-либо было бы просто невозможно. Точно как и говорила Айрисдина, моргая огоньками АНО на тупых законцовках крыльев, из бурана появился, снижаясь, мутный силуэт громадного бомбардировщика.

Теодор дал максимальное увеличение — и замер в ужасе, не веря своим глазам. Правое крыло было почти на треть снесено, а из четырех турбовинтовых двигателей работал лишь один.

«…Как же он умудряется еще держаться в воздухе?!»

Ту-95 плавно терял высоту, одновременно сливая топливо. Чем меньше его оставалось при аварийной посадке, тем меньше был бы возможный ущерб.

Внезапно, уже над самой полосой, самолет резко накренился — сильный порыв ветра? Бомбардировщик неестественно просел, потом дернулся вверх. Это уже больше напоминало падение.

«Эй-эй, вот только не надо…»

Отсюда до полосы было не более двухсот метров. Небольшая ошибка в построении захода на посадку, отклонение от курса или сваливание на крыло могли запросто привести к тому, что тяжелая машина прилетела бы точно в них. Мало того, за спиной тактических истребителей скучилось не менее десятка пожарных машин и санитарных фургонов, очевидно, на случай катастрофы. Теодор заметил там знакомые лица техников из команды техобслуживания.

Жутко переваливаясь с крыла на крыло, Ту-95 ударил тележками выпущенных шасси по бетону ВПП, несколько раз «скозлил», прокатился, медленно снижая скорость, и замер на самом конце полосы. К счастью, пожара не произошло. К нему немедленно ринулись аэродромные машины.

Теодор с облегчением перевел дыхание. Если так пойдет, все скоро кончится — но в этот момент раздался взволнованный голос Айрисдины.

— Проклятье, КДП, что вы делаете?! Почему дали разрешение на посадку?! Немедленно прикажите техническим машинам отойти… что? Связь прервалась?..

— Что там еще?..

– Всем бортам! Справа 70, заходит поврежденный Ту-95! Связи нет, топливо, по всей вероятности, не слито! В случае аварии возможен взрыв!

— Черт!..

В тот миг, когда Теодор повернул голову и поймал взглядом цель, судьба второго бомбардировщика уже была решена. Новый Ту-95, из фюзеляжа которого валил черный дым, опустив нос, полого пикировал прямо на середину взлетно-посадочной полосы.

Обугленное хвостовое оперение, порванная плоскость крыла, оплавленная главная кабина. Вероятно, лазерный луч поразил тех, кто сидел за штурвалами. Направленный рукой умирающего пилота бомбардировщик продолжал снижаться уже после его смерти. До момента столкновения с землей оставалось не более десяти секунд.

— Катя, беги отсюда!!!

Теодор внезапно обнаружил, что изо всех сил кричит, одновременно выводя на полную тягу прыжковые двигатели. В этот миг он вспомнил, что за его спиной скучилось не менее десятка аэродромных машин. Если он отпрыгнет, им крышка…

Он на мгновение заколебался, а в следующую секунду шанс увернуться уже исчез. Ту-95 под малым углом врезался в бетон ВПП, немного проскользил и с оглушительным грохотом взорвался. В стороны брызнули горящие обломки. Среди кувыркающихся кусков металла вдруг нарисовался летящий точно в Теодора громадный двигатель № 3 с правого крыла, сорванный с креплений и выброшенный вперед с чудовищной силой. Фонтаны пламени и ударная волна словно замерли, не мешая Теодору четко, в мельчайших подробностях рассмотреть неотвратимо разрастающийся и увеличивающийся в размерах смертоносный снаряд. Интуиция безошибочно подсказала ему, что выйти из-под удара не получится даже мощным импульсом прыжковых двигателей.

— …Что же теперь, помирать прикажете?!

Инстинктивно прикрывшись многоцелевым щитом, он встретил налетающий двигатель, имевший в длину не менее шести метров. Раздался чудовищный удар, затем бешеный визг врубившейся в щит громадной лопасти пропеллера. Изменив траекторию, отбитый в сторону двигатель взмыл высоко в воздух и там немедленно взорвался. Ударная волна и дождь осколков обрушились на МиГ-21 Теодора…

Очнувшись, Теодор сразу понял, что оказался в очень опасном положении. Кабину заполнял резкий запах топлива. Сомнений быть не могло — утечка из поврежденных топливных баков, и горючее уже начало испаряться.

— Не может… быть…

Оглушенный, он попытался проверить состояние истребителя — реакции системы управления не было. Машина наверняка получила тяжелые повреждения. Ручная аварийная система катапультирования тоже не сработала, как он и думал.

Трудно было представить себе более неприятную ситуацию. В принципе, можно было попытаться запустить эвакуационный экзоскелет, в который было вмонтировано пилотское сидение, чтобы проломить с его помощью дорогу наружу из кабины управления. Но сейчас, в переполненной парами топлива атмосфере, это было бы безумием. Одна-единственная искра при подключении напряжения мгновенно вызовет пожар или взрыв. Но даже если истребитель не воспламенится изнутри, его неминуемо подожгут пылающие вокруг него обломки и разлитый керосин из бомбардировщика — ждать оставалось недолго.

Временно отключив проектор, выводящий изображение на сетчатку, Теодор осмотрел кабину. В глаза бросились трещины в стенках, которых еще недавно не было. Но расширить их настолько, чтобы выбраться, было не в человеческих силах. Радовало лишь то, что пока оттуда еще не капало топливо.

Единственной возможностью спастись оставалась отчаянная попытка запустить экзоскелет — но мысль о том, что может случиться в следующую секунду, заставила Теодора замереть в нерешительности.

Запах горючего становился все сильнее, но смертный ужас, не раз испытанный раньше, и с которым, казалось, он научился бороться, сковал руки, словно ледяной коркой.

— …Я же… я ничего не успел… — ошеломленно пробормотал Теодор, стиснув рукоятки управления. — Не успел… не отомстил… я еще не могу… не могу… — чувствуя, как по лбу стекают капли холодного пота, застонал он. — …Я еще не могу умереть!..

Внезапно кабину сотряс мощный удар.

— …Что?!

Он торопливо вывел на сетчатку видео с внешних камер — и замер.

На его распростершийся навзничь истребитель уселась верхом другая «Балалайка».

– …Товарищ Теодор, вы живы?!

В следующую секунду снаружи снова загрохотало, кабина затряслась и запрыгала — он понял, что Катя пытается что-то сделать.

Ломая и раздирая конструкции корпуса, она торопливо расширяла трещину манипуляторами.

— Что ты… что ты творишь, идиотка?! — заорал он. Неизвестно, что двигало им в первую очередь — самолюбие и упрямство или все же искренняя тревога за нее. — …Сейчас же взрыв устроишь и сама поджаришься!!!

– Но вы же спасли мне жизнь, рискуя своей… как я могу вас оставить?! А еще… еще я хочу, чтобы вы по-настоящему считали меня своим товарищем!..

Мысли Теодора смешались. Те самые слова, что он слышал от нее этим утром… неужели она и в самом деле верит в это?

— …Разве затем я столько добиралась сюда, чтобы теперь струсить и сбежать?!

Новое сотрясение — и под напором манипулятора Катиной «Балалайки» боковая бронепанель кабины с визгом раздираемого металла отошла в сторону, открывая щель, в которую уже мог пролезть человек. Сквозь нее он увидел, как снаружи в подсвеченных пламенем и смешанных с ядовито-черным дымом снежных вихрях возникла грудная секция другого истребителя, придвинулась почти вплотную и замерла. Загудела, выкатываясь наружу, бронекрышка кабины.

«Ненормальная, неужели не понимает?! Если сейчас рванут баки, ее ведь тоже сожжет!..»

Ловко манипулируя рычагами, Катя наклонила свой истребитель так, что выдвинутая передняя часть кабины оказалась буквально на расстоянии вытянутой руки от щели.

— Сюда!!!

Выпрыгнув из пилотского кресла, Катя промчалась по выдвижным кронштейнами и перегнулась через верхнюю часть бронеплиты, протягивая руку Теодору, ошеломленно глядящему на нее через пролом в стенке собственной кабины.

— Скорее, времени нет!..

Расцепив замки, держащие в кресле, и выбравшись через щель, Теодор схватился за Катину руку и запрыгнул к ней. В следующий же миг загудели сервоприводы, вкатывая кабину обратно в корпус.

— Я делаю прыжок! При посадке держитесь покрепче за кресло, пожалуйста! На мои ноги не обращайте внимания!

— Ладно… а-а-а, черт!!!

Мощный рывок, перегрузка — и истребитель, извергая соплами фонтаны пламени, взмыл над бетонными плитами полосы. В следующее мгновение разбитая машина взорвалась. Непристегнутого Теодора швырнуло в сторону, и ему осталось только судорожно цепляться за кресло. Но, даже борясь с перегрузкой, он не мог оторвать ошеломленного взгляда от лица Кати, которая с отчаянным выражением орудовала рычагами. Он был совершенно сбит с толку.

«…Почему? Почему она меня выручила? Ведь сама же страшно рисковала...»

Неужели она так до сих пор ничего и не поняла? В груди Теодора закололо, словно что-то чужеродное немилосердно сдавило сердце.

Расчистка ВПП завершилась через час. Причиной катастрофы Ту-95 и последовавшей за ней потери истребителя сочли смерть раненного пилота бомбардировщика, скончавшегося прямо за рычагами перед посадкой.

Еще часом позже только что вырвавшаяся с медосмотра и допроса парочка пилотов вытянулась по стойке смирно на бетоне стояночной площадки перед напустившейся на них Айрисдиной.

Для начала она молча влепила Кате пощечину. Та вскрикнула, попятилась и с размаху уселась на холодный бетон.

— О чем вы только думали?.. — глаза командира эскадрильи метали гневные молнии. — Почему начали действовать в одиночку, нарушив приказ?!

— Я просто… просто… — слабо пробормотала оглушенная Катя, пытаясь приподняться.

Судя по всему, ее действия и в самом деле шли вразрез с приказом Айрисдины.

— …Я была ближе всех и решила… что должна действовать…

— Здесь я принимаю решения! Что бы вы делали, если бы машина лейтенанта Эбербаха взорвалась у вас в манипуляторах?

Айрисдина была совершенно права, и Катя не нашлась, что ответить. Нарушив приказ, она чуть было не лишила эскадрилью сразу двух тактических истребителей.

Пробуравив обоих подчиненных угрожающим взглядом, Айрисдина вдруг тяжело вздохнула.

— Однако благодаря вашей инициативе унтерлейтенант Эбербах остался в живых. Если бы вы ждали приказа, хм… то могли бы не успеть помочь ему. Благодарю за службу, унтерлейтенант Вальдхейм. За умелые действия при проведении спасработ объявляю вам благодарность, — Айрисдина улыбнулась и протянула руку Кате, помогая ей подняться.

— Р-рада стараться!..

— Но в следующий раз, если вы посмеете нарушить приказ, вас ждет суровое наказание. Понятно?

— Т-так точно!

«Слишком уж мягко»… — но стоило этой мысли мелькнуть в голове у Теодора, как Айрисдина с улыбкой повернулась к нему.

— Вам тоже объявляю благодарность, унтерлейтенант Эбербах. Вы умело прикрыли группу аэродромных машин у вас за спиной.

— Р-рад стараться!..

— Это происшествие будет рассматриваться как несчастный случай. Вам не придется нести ответственность за потерю истребителя.

Теодор стоял молча, до сих пор не понимая, как именно относиться к тому факту, что остался жив исключительно благодаря Кате.

— Мы рядом с базой, я доставлю вас на своем...

Внезапно в наушниках прозвучал нервный голос Гретель:

– Товарищ капитан! Проверьте тактическую карту! Неопознанные истребители… это наверняка они!..

Айрисдина, на лице которой на мгновение мелькнуло выражение, словно она была застигнута врасплох, немедленно уточнила:

— Тип машин? МиГ-21?..

– Посадочная скорость намного выше, чем у МиГ-21! Встали в круг, заходят прямо... прямо на нас!..

«Новые истребители? Кто бы это мог быть? Неужели…»

Теодор в ужасе замер. В Восточной Германии при виде недавно поставленного из СССР истребителя нового поколения, да еще и с выключенной системой опознавания, в голову приходила только одна мысль.

«…Штази?!»

Что могло понадобиться людям из вооруженных сил госбезопасности на прифронтовом аэродроме? Теодор боялся себе представить.

Было хорошо известно, что даже в вооруженных силах госбезопасности истребителями нового поколения были укомплектованы считанные подразделения, составляющие гарнизон Берлина, а также части, выполняющие роль заградотрядов и занимающиеся охотой на нарушителей, пытающихся пересечь границу западного и восточного Берлина. Последним было дано право казнить арестованных без суда, и перед ними дрожали в страхе все граждане Восточной Германии.

Впрочем, в следующий миг его взгляд упал на растерянную Катю, и в голову пришла наиболее вероятная причина.

«Арестовать ее?.. Нет, не может быть — это уж слишком. Хотя…»

Словно для того, чтобы сделать атмосферу еще более напряженной, Катя наивно поинтересовалась у Гретель:

— Товарищ оберлейтенант, а что здесь понадобилось людям из вооруженных сил госбезопасности?

— Откуда мне знать?! Разве я в курсе того, что может прийти им в голову?..

— Но вы же комиссар…

— Главное политическое управление армии и Штази — это совершенно разные организации! Нечего ровнять нас с ними!

«Верно, армия и впрямь не жалует Штази…»

— Внимание, всем бортам! Вольно! Ждать приказаний. Что бы ни случилось, не вмешиваться, — быстро проговорила Айрисдина.

– Товарищ капитан!..

— От нас они ничего не добьются. Всем молчать!

– Комэск, они приближаются, дистанция до ведущего 500… вот они!

В тот же миг над острыми верхушками окружающего базу елового леса возник десяток резких угловатых силуэтов. Стояночная площадка 666-й эскадрильи тактических истребителей в мгновение ока оказалась окруженной со всех сторон. Прибывшие истребители сбросили скорость и совершили посадку, одновременно сняв с кронштейнов автоматические пушки. Маневр был построен безупречно.

Теодор следил за ними, словно завороженный. Страх сковал его, не давая пошевелить даже пальцем.

«Вооруженные силы госбезопасности… лучшие истребители ГДР — это же МиГ-23 «Чебурашка»!..»

Он буквально чувствовал, как впиваются в него огромные глаза — на левых плечевых узлах «Чебурашек» были нанесены эмблемы в виде ястреба и недреманного глаза.

— Давно не виделись, Айрисдина, — неожиданно раздался в наушниках чей-то голос.

Люк на груди командирского МиГ-23 раскрылся, выкатив наружу кабину управления. На ее площадке возникла женская фигура в противоперегрузочном комбинезоне того образца, что использовался в Штази. Роскошная грива развевающихся на ветру длинных черных волос притягивала взгляд, создавая какое-то потустороннее, колдовское впечатление.

— Просто мои слова. Но не соизволите ли объяснить сначала, зачем вы сюда пожаловали… — меряя взглядом незваную гостью, вызывающе бросила Айрисдина, — …командир эскадры тактических истребителей «Вервольф» майор Беатрикс Бремер?

Жерла штурмовых орудий истребителей отряда, носящего имя волка-оборотня, нацелились прямо на нее.